(или о вреде школьных сочинений)
Мы все учились понемногу…
Читать, писать, играть, считать,
И поэтическому слогу
Стихов задумчиво внимать.
Шекспир, Петрарка, Данте, Гёте,
Некрасов, Киплинг, Тютчев, Фет…
Ну и других, каких сочтётё,
Мне, всех их здесь не перечесть.
Милей всего и глубже в сердце
Запали Пушкина стихи,
Их восхитительное скерцо
Как утончённые духи!
Люблю природы описанье -
Зима ли осень всё равно:
В них чувств души очарованье
С палитрой красок заодно
Живут неведомою жизнью,
Рождая в сердце звук и цвет,
И, замирают вдруг недвижны,
Слова: вот то-то был Поэт!
Стихи, элегии, поэмы,
«Колчан» летучих эпиграмм,
Роман (над чем не властно время)
Хоть в нём и вымысла обман…
Да! Сказок мудрое сложенье
Воспламеняет восхищенье!
Читать бы, просто наслаждаться,
Не заниматься чепухой,
В анализ текста не пускаться
С пустою опыта сумой.
Так нет же – школьная Программа
Из года в год твердит – ищи!
Анализируй, измывайся
Но сочинение пиши!
О чём писать? Да о Татьяне
Иль об Онегине (Бог мой!)
О Ленском с Ольгой, их романе,
Мелькнувшем падучей звездой;
О быте, нравах в их округе
Зачем? Поведайте мне, други!
Но, так и быть, сюжет романа,
(Перечитав в который раз)
Решил писать о Л. Татьяне…
О ней и будет мой рассказ
Или точнее сочиненье
(Не потому, что так хочу) -
Программе долг свой заплачу.
Дитя – душа всего романа,
С ней автор слёзы лил порой,
Её портрет, характер ранний
Живописал живой строкой.
Ей лет тринадцать иль пятнадцать?
(Об этом спорят до сих пор)
Вот если б было восемнадцать…
Но не об этом разговор.
Она дочь барина и что же?
Да то, что с детских лет она –
Одна… сумняшеся ничтоже,
Не знала сельского труда!
«Её изнеженные пальцы
Не знали игл; склоняясь на пяльцы,
Узором шёлковым она
Не украшала полотна»;
Грибов и ягод не сбирала,
В поля поутру не вставала,
Водить коня на водопой
Иль мчать казачкой удалой,
Готовить, прясть, навряд ли ей
Случалось в юности своей.
Играть и прыгать не хотела,
Дружить, ласкаться не умела,
«И часто целый день одна
Сидела, молча у окна…»
Но что ей нравилось? – романы!
« Они ей заменяли всё;
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона и Руссо…»
Да вот ещё – Мартын Задека
Халдейский толкователь снов,
Гадатель мнительного века
Любимец Таниных часов…
Трудов, не ведая, Татьяна,
Чуждаясь праздной суеты,
С утра вставала очень рано,
Сбегая ночи пустоты.
В тиши лесов подолгу бродит
С опасной книгой; в ней находит
«Свой тайный жар, свои мечты,
Плоды сердечной полноты,
Вздыхает и, себе присвоя
Чужой восторг, чужую грусть,
В забвенье шепчет наизусть
Письмо для милого героя…»
Так праздной скуки ложный мир
Творит в душе её кумир.
«Давно её воображенье,
Сгорая негой и тоской,
Алкало пищи роковой;
Давно сердечное томленье
Теснило ей младую грудь;
Душа ждала кого-нибудь
И дождалась… Открылись очи;
Она сказала: это он!
И вот теперь и дни и ночи,
И жаркий одинокий сон,
Всё полно им; всё деве милой
Без умолку волшебной силой
Твердит о нём!..» В ней все мечты
Огнём любви обожжены,
В единый образ облеклись,
В одном Онегине слились.
Ну, что сказать? Она влюбилась…
Ей в сердце дума заронилась,
(как семя, сладостный роман)
Теперь с каким очарованьем,
Счастливой силою мечтанья
Пьёт Таня пламенный обман!
Ей автор гибель предвещает
И безотрадную судьбу
Из рук холодного тирана,
Желаний яд, любви тоску…
Но в ней горит воображенье,
Её преследуют мечты
« Я влюблена!» И все сомненья,
Мольбы и доводы пусты.
Сама решила наша Таня
Мечтать, влюбиться и писать,
На чём (не знаю) основать
Свои восторженные планы,
Взаимных чувств расположенье
Иль с легковерным ослепленьем
Ответ взаимный ожидать?
Способна ли влюблённость девы
Разжечь в другой душе пожар?
Иль сладкозвучные напевы –
Любви притворной гонорар?
Влюблённость ищет упоенья
Средь легкомысленных страстей,
Любовь же – самоотреченья
Во имя тех, кто всех милей!
Простим ей детскую влюблённость,
Невинный сердца монолог;
В то время женская покорность –
Устоев жизненных итог:
Привычек праздных, света скука,
Расчётов скверная наука,
Романов аглицких туман,
Разврата хладного обман,
Законы барской несвободы
Для подневольного народа,
Интриги властного двора
Et cetera, et cetera.
Откуда взяться здесь любви
Подруги школьные мои?
К тому ж мы помним наша Таня
Писать по-русски не могла;
Любовь английского романа
Не тем путём её вела:
Ловласов модные причуды,
Побед летучих маскарад
Достойны поприща Иуды…
Такой вот той любви расклад.
Кого же автор нам представил,
Кому сплетал любви венцы,
Кого он лирою прославил,
Кого принять за образцы?
Найду ли в Тане совершенства?
(Не броской внешней красоты)
Залог небесного блаженства,
Источник сил и чистоты?
Она в письме лишь проявила
И ум, и душу, и мечты,
Признанья искреннего силу
И пыл доверчивый души…
Критерий истины – служенье,
Ума, трудов земных - плоды…
При всём своём воображенье
Я не нашёл их здесь, увы!
…Взрослела юная Татьяна;
И вот уже к концу романа
Она другому отдана,
И будет век ему верна;
Она почти не изменилась:
Проста душой, всё внятно в ней,
Смирившись с участью своей
На мир она не обозлилась.
И тот Онегина урок
(Нравоученья благородный)
Стал для неё святой зарок
От слов и чувств неосторожных.
Она любви не позабыла,
На свитке том её печать;
Лишь глубже в сердце схоронила
Чтоб вчуже чувства различать.
О, как же совесть в ней прекрасна!
Здесь квинтэссенции канва!
Душа Татьяны неподвластна
Соблазнам светского ума.
С судьбою спорить бесполезно,
Даётся свыше нам она,
Но чистота души прелестна,
И ею страсть побеждена!
Ни сёстры Ларины, ни Ленский,
Ни модной светкости тиран,
Не дал неоспоримо веский
Мне повод думать, что роман,
(Который нам привносят в школу
очаровательным стихом) –
Лишь слепок общества, не боле!
Описан гения пером.
Прощай Татьяна, сочиненью
Сполна мой долг я заплатил,
Прости, что нежного сонета
Тебе я в нём не посвятил…
Мне по душе твоё смиренье,
А счастье призрачно, мгновенье…
«Привычка свыше нам дана,
Замена счастию она».
Осталось лишь одно отметить:
(об этом автор сам писал),
Что всех героев и сюжеты
Он, как художник рисовал!
С одних Онегин нарисован
(Чаадаев, Байрон, Чайльд- Гарольд)
А та, с которой образован
Татьяны образ в свой черёд,
Быть могут Софьей иль Натальей,
Они похожи (знак судьбы);
Вот в Ленском (где-то прочитал я)
Есть Кюхельбекера черты,
Есть в Ольге образ Евпраксии
(Весёлой девушки Зизи),
В Зарецком крайности иные:
Толстого карты, кутежи…
Пожалуй, хватит ведь об этом
Написан не последний том -
Художник властен над пером.
Итог: описывать героев,
Черты, характер – труд пустой!
Здесь сочиненье я закрою,
Прости, учитель дорогой!
…На синем небе звёзды блещут,
Сияет месяц страж ночной,
Листва под ветром чуть трепещет,
Свеча оплыла предо мной;
Стихает мыслей вереница,
Приходят чувства в ровный строй,
Перо, недвижная страница,
Окончен труд невольный мой…
Сирень рассвета растворялась
В восточной неба стороне,
Зарёю новой умываясь,
Качалось утро на волне…