холодный город не заплачет после сна,
кривя разметку, как торговец зубы,
и тьму не смыть, как сталось, с полотна,
не выгнать из груди ржавеющей простуды.
последний час, а дальше бурелом
остатков памяти, что валятся наружу,
размякнет город, как от воды картон,
впуская в форточки очередную стужу.
квадрат окна сереющим пятном,
остаток выпивки вчерашнего обеда,
один в ночи, читающий псалом,
ушедший внутрь от собственного бреда.