Вновь пригоршню я букв разбросал
по листу, матюгнувшись воспитанно:
«за каким, для чего написал?,
на кого это жлобство рассчитано?!»
Нетерпимый к пустым словесам,
сроду хаял разгул графомании,
тяготясь чьим-то бредом, а сам?
сам в писучем погряз недержании...
Заоконный ландшафт освещу,
да и то чересчур скособочено,
о какой-то «любви» загрущу:
пошло, серо, тайком озабоченно.
Вдосталь ссохшихся рифм накрошу,
на особость питая претензии.
Жаль, что наскоро тут сгоношу –
не готовят на кухне Поэзии.
Как всегда, отвернусь, увернусь
от живого, насущного, острого,
умолчу про фальшивую гнусь,
не коснусь – для Страны вредоносного.
Разумеется, текст оскоплю,
о людской беспокоясь ранимости,
но, сей жест простодушно стерплю,
ибо, мозг мой – давно дом терпимости.
Разведя чуть пожиже «ля-ля»,
кайф ловя от банальнейшей ереси,
втисну «дождик», «луну», «тополя»,
прихлебнув, аж, подарочный «Hennessy».
Ковырнув аллегорий в носу,
сотрясу все форпосты лингвистики,
и, привычную дичь понесу:
блажь слащавую с примесью мистики.
…Вдруг утешусь, себя убедив:
налицо, дескать, всё же ремиссия,
мол, почти миновал рецидив,
ведь в стишках явно зиждется Миссия
с оправданьем ночного труда,
с показательной пользой творения –
Как Не нужно писать Ни-ког-да,
Ни-ко-му, даже в пик обострения!