Когда не пишется, не дышится,
тогда другая песня слышится.
Её размерен тихий звон.
И я смертельно поражён.
Чтоб звона этого не слышать,
хватаюсь за любое дело.
Чтоб не съезжала дальше крыша,
насилую мозги и тело.
Учу язык, строгаю доски,
приёмник древний ремонтирую.
Латаю старые обноски.
Кино и музыку монтирую.
Влюбляюсь, злюсь на сослуживцев,
вгрызаюсь, словно в кость, в политику.
Лопатою сгребаю листья.
Рукой отодвигаю нытиков.
Машина крутится и вертится,
душа и мускулы работают.
И мне, помилуйте, не верится,
что музыка была немо'тная.
И звон другой — колоколов,
гитар и буйных барабанов —
я слышу, и опять здоров,
и пульс — под тысячу ударов.