Я разрывал свои запястья из-за жажды,
Я пил, глотая вытекающую кровь,
Я так хотел для вас быть важным,
Я так хотел испытывать любовь.
Любовь не ту, что на экранах,
Не ту, что в книгах и кино,
А ту, что заживить могла бы раны,
Но рана в сердце медленно гниёт.
Покрылась твёрдым слоем корки
И также всё пронзительно болит;
Судьба зимой толкала с горки,
А после принимала странный вид.
Мол, не причём и сам упал,
Не устоял под гнётом ветра,
Не удержал в себе запал,
Не ощутил приятные моменты.
Ты – замедляла, я – ускорил,
Ты обнимала – я старался не обнять,
Хотела счастья, причиняя только горе,
А мне хотелось горя,
Но мог лишь счастье доставлять.
Я всё забыл и всех забыл,
Оставил в памяти пробелы,
Любил тогда? Нет, не любил.
Но ты тогда вселяла веру.
Я думал, многое смогу,
Сверну не шею может быть, а горы,
Смогу достать для нас двоих Луну
А после – вызвать экипаж знакомой скорой.
Реанимируйте у барной,
У стойке той, где есть вино,
За счёт меня налейте санитарам,
А доктора – споите коньяком.
Я затянул причастных всех в пучину,
Где вечно властвует разврат,
Где выпить много – значит, что мужчина,
А пьющий мало – виноват.
Я спаивал лирических героев,
Чтоб самому не начинать,
Я заставлял курить их собственное горе,
Чтоб дымом разум свой не забивать.
Я заставлял их резаться и плакать,
Я заставлял своих героев умирать,
Чтоб реже видеть грязь и слякоть,
Чтоб самого себя не убивать.
Я раньше думал – смерть излечит,
Всё даст возможность изменить,
Проходит час, мгновенье, вечность,
Но ты не сможешь заново прожить.
И жизнь другая – не твоя,
Они с непрожитой похожи,
Но в первой отказался от руля,
А во второй – и вовсе ты прохожий.
Как не живи – исправить невозможно,
Тогда из вариантов – лишь принять,
Принять себя с мечом, входящим в ножны,
Принять тот факт, что меч не нужно доставать.
Но мы…Нет, я, привык, к другой, увы, картине.
Где алкоголь впивается в разврат,
Где виноватый – неповинен,
Где боль в груди дороже тысячи карат.
Кем буду я без этой боли?
Кем буду я без собственных грехов?
Кем буду я без алкоголя?
Кем буду я без собственных стихов?
Без прозы, личности, героев,
Без мрака в собственной душе…
Без них я ничего, увы, не стою,
Я бесполезный, словно яйца Фаберже.
Мои страдания – буквально часть меня,
Они построили мой образ,
Без них принять готова лишь земля
И мой пустой холодный космос.
Хотя, мой образ – безобразие, по сути,
Я безобразен сердцем и душой,
Я просто нагоняю в строчках жуть и…
Жду момента, чтобы двинуть на покой.
Но мой покой стучит по крышке гроба,
Входя с гвоздями от ударов молотка,
Привык не ждать, когда помогут,
Ведь жизнь и без того уж коротка.
Я спаивал лирических героев,
Топил их в водке, шнапсе, коньяке,
Я ждал момента вырваться из горя,
Но с горя вырвал сердце сам себе.
Мои герои много курят,
Пускают в вены сладкий эфедрин,
В висок порой пускают пули
Из-за неправильной любви.
Мои герои мрут как мухи:
Окно, верёвка, мыло, табурет.
Я ненавидел в жизни слухи,
Но лучше слухов – новостей на свете нет.
А оправдания – как мёртвому припарка,
Как знак запретный – дуракам,
Жизнь – ржавый чайник, для которого заварка
Буквально чувства те, что ты в себе не удержал.
Теперь попей, давясь от горечи осадков,
Разбей в квартире зеркала,
Я думал, жизнь проходит гладко,
Но оказалось всё – обман.
Лирических героев больше нет,
Никто курить теперь не станет,
Не встанет персонаж на табурет,
Никто не выпрыгнет меж ставен.
Никто не будет делать узел для петли,
Никто в ружьё патроны не зарядит,
Никто не будет умываться в собственной крови,
Никто не будет ждать в гробу, одетый при параде.
Ушла эпоха сладкой веры в завтра,
Осталось только горькое вчера,
Героев нет – остался только автор.
И света нет – осталась только тьма.
Я убивал своих лирических героев,
Уничтожал их образы буквально четверть века,
Чтоб самому не умереть от адской боли,
Чтоб был хоть шанс нормально жить,
В себе не уничтожив человека.