Сквозь сумерки, поящих сном,
В дыханье доброй русской сказки,
Издалека, в беседе взрослых -
На неудачный поворот судьбы -
Я разбираю звуки всхлипа,
Клокочущим стенаньем,
В потере на войне почти всех близких,
От няни, убелённой сединой,
Дежурной в ночи у печи огромной спальни,
Где свод казался небом,
А лунный свет, не гревший нас - загадкой,
Где скрип скамьи от грузности старухи
Лепил сиреною налётчика из мрака,
К прыжку готовя нас в щемящем страхе,
Клубком скатиться от разрыва на пол...
И вторил ей табачным дымом
Басистый голос сторожихи,
Глотнувшей пороха войны,
Связистки бывшей, с добрыми глазами,
Чья мягкая ладонь не раз
Затылки наши согревала
От хмурого завхоза, будившего нас утром,
Пугая рукавом пустым в кармане,
Вдобавок, путая рукопожатий узел.
И этим неуловимым братством
Встречали у ворот контуженого дядьку,
В линялой гимнастёрке и всегда босого,
Спешащего встать в караул обеденных остатков,
Тайком сносимыми сиротами солдату.
И дорисовку доли бедствий
Сгущал калека на тележке - матрос безногий:
Средь площади базарной, ища на жизнь,
Горланил песню, бурливой скорби,
Матерной и пьяной брани,
Под стон растянутых мехов гармошки.
Обрывки панорамы лиц суровой были
Легли в основу этого рассказа,
Как хроник дней забытых богом жизней
Послевоенной страшной драмы.