как бенгальский огонёк,
потушенный холодным ветром,
тоска бывает безграничной:
летят себе безжалостные дни.
из детства ни один ларёк
не уцелел, став серым пеплом,
истории района лист переверни.
там будет новый день и новые слова,
под кучей листьев сохранятся крошки:
следов, убогая пожухлая трава
встречает осень
и на душе скребутся кошки.
тот привкус радости, как будто монумент,
воздвигнутый собою для себя же,,,
так в детстве вместо «друг» звучало чаще «кент»
и осенью берёзы были краше,,,
соседний дом был выше и вмещал
в себя не меньше тысячи огней,
от бледных ламп, что освещали зал,
зимою было чуточку теплей.
соседи сверху пили алкоголь
и дрались, стёкла в клочья разбивая,
переплетался пьяный мат и боль,,,
бетонная плита делила ад от рая.
но звук, он всё же нагло проникал,
сквозь стены, резонируя обои.
там наверху кто-то ругался и рыдал,
плясал и веселился, мучаясь от боли.