По ночной пустынной трассе Венд Дукис ехал на большой скорости. Лишь изредка встречные машины слепили глаза Венду своими фарами, вызывая у него раздражение и недовольство. Последние полчаса на трассе Дугису повезло… поскольку не было ни одного встречного автомобиля. Нервы успокоились он даже стал насвистывать какую - то мелодию, как вдруг он увидел мигающие красным светом задние фары автомобиля. Когда Дугис подъехал поближе. У него невольно вырвался возглас удивления от увиденного зрелища. «Боже милостивый. Какая страшная авария!» Две легковые машины столкнулись лоб в лоб. Седан и субару с искорёженным передом предстали перед ним. Венд остановился чтобы оказать помощь пострадавшим если они были ещё живы. Водитель субару был мёртв на сто процентов. Не спасли бы ни ремни безопасности, ни подушки. А их и не было в субару, как вот в седане. Водитель седана хрипел. Его спасли подушки безопасности. На заднем сиденье лежала большая спортивная сумка. Венд Дугис не обращая внимание на предсмертные хрипы водителя открыл заднюю дверь, взялся за молнию замка спортивной сумки и в течение полминуты смотрел тупо на пачки банкнот в пятьсот евро.
- Тебе дружочек они уже не понадобятся, а мне такое счастье позарез нужно, как нельзя кстати подфартило. Я весь в долгах по уши. Вот и расплачусь с долгами, а на остальные заживу на славу.
- Красиво, ничего не скажешь, но только я заживу красиво, а не ты. Реплика неизвестного человека за спиной Дугиса повергла его в шок. Он оцепенел, не смея пошевелиться. Раздался глухой удар по его голове, после чего незнакомец отбросил обмякшего Дугиса на проезжую часть дороги.
Сделав театральный жест, грабитель произнёс вслух фразу:
- Прошу любить и жаловать, Думбин Джагер, это я, баловень судьбы.
***
Профессор Губчек попивал коньяк у себя в кабинете. Он оттягивался, подливая его из бутылки в гранёный стакан на четверть его ёмкости. Так лучше воспринимался букет аромата коньяка. Он так взбудоражил своего пациента, что тот, запаниковав, что отбросит копыта в любой момент, срочно вызвал нотариуса, который тут же без промедления заверил все бумаги о передачи всех активов умирающего Вранека профессору. В операционной находились медсестра, два дюжих санитара, неизвестно для какой цели эти двое здесь понадобились. Возможно для того, чтобы в случае неудачи отправить Вранека в морг. Профессор Губчек, поглядывая периодически на фото жениха своей медсестры, похохатывал мелким смешком. Теперь, когда он стал владельцем состояния богача, ему не зачем было торопиться делать операцию по переселению души Вранека в тело молодого парня, не подозревающего, какое ему уготовано испытание. Губчек и сам не верил, что у него это получится сделать. Он находился на стадии испытательных опытов.
Открылась дверь, в кабинет заглянула медсестра:
- Профессор, больной Вранек впал в коматозное состояние. Надо торопиться, мы можем не успеть выполнить волю умирающего пациента.
- На то воля божья, но всё же рискну сделать то, что давно меня беспокоит. Профессор взял с собой фильмоскоп, через который просматриваются картинки. Вставил в него фотографию жениха и, зайдя в операционную, выключил свет. Стало темно, потом включил фильмоскоп и навёл изображение жениха на лицо коматозного больного, для убедительности делая пасы. Ввел в вену Вранека лекарство, состав которого был известен только ему одному.
- Это же мой жених, - вскрикнула медсестра, не понимая, что происходит. Профессор Губчек не посвящал её во все тонкости операции о том, что произошло вытеснение души её жениха. Душа отправилась успешно гулять в космическое пространство в виде сгустка энергии. Душа Вранека успешно вместе с фотонами, освещающими фотографию Размика, переместилась в тело молодого человека.
- Профессор, зачем вы это делаете?
- Так надо, Вендетта, надо!
- Не понимаю! - Вендетта повысила голос.
- Заткнись, дура! – рявкнул профессор, который, не веря своему счастью, наконец, стал понимать, что недоработанный в деталях его эксперимент, всё же удался вопреки его сомнениям в его успехе.
- А ну зови своего жениха сюда, он находится в приёмном отделении. Расстояние от одного субъекта до другого должно составлять не больше двухсот метров. Энергия воздействия фотонов на большее расстояние резко ослабевает, и эксперимент навряд ли получится. Субстанция Вейпла Вранека вытеснила субстанцию молодого парня, отправив её в безвоздушное пространство.
Вендетта ничего не поняла из того, что ей сказал профессор, слишком велика была её обида на него за то, что он крикнул на неё непозволительным тоном, назвав дурой. Однако приказание его выполнила беспрекословно, застучав высокими каблучками модных туфелек.
- Профессор, нам – то, что делать? – спросили Губчека дюжие санитары.
- Везите этот трупак в морг. Разрежьте его на куски и вместе с отходами отправьте на утилизацию.
- Профессор, это прерогатива хирурга анатома, а не санитаров, - возразил один из санитаров, Иван Ванько, бывший жених Вендетты, отправленный медсестрой в отставку. А она тут же медперсоналу представила себе другого жениха - Размика Занежинского, который был запасным вариантом.
- Какой вы продвинутый санитар, так изъясняться может только настоящий интеллектуал. Ладно, дадим объявление, что погиб в автомобильной катастрофе некий господин Вейпл Вранек. Пусть родственники его хоронят.
На пороге операционной появилась Вендетта с женихом Размиком.
- Как вы себя чувствуете, молодой человек? – задал вопрос сразу в упор, не давая опомниться Размику профессор, предчувствуя полную победу в деле переноса сознания из одной телесной оболочки в другую.
- ПРЕВОСХОДНО! Как будто заново родился, - скрипучим голосом заговорил Размик, и профессор сразу же узнал голос пятидесяти двухлетнего владельца "седана" Вейпла Вранека.
- Матерь божья! Случилось то, что я холил, лелеял идею перемещения душ. У меня всё получилось! Да здравствует, виват! - профессор стал на радостях пританцовывать. Он вбежал в свой кабинет, налил доверху стакан коньяка и опрокинул содержимое залпом в горло. Быстро опьянев от солидной дозы спиртного, Губчек стал приставать к Вендетте, попросив её удовлетворить его сексуальные утехи. Вендетте такое обращение с ней не понравилось, и она пулей вылетела из кабинета с красным, рассерженным лицом. А Губчек, плюхнувшись на диван, захрапел, издавая децибелы, близкие к звукам реактивного самолёта. Вслед за своей невестой выскочил следом за ней, так называемый её жених Размик Занежинский, в теле которого обосновалась душа Вейпла Вранека.
- Валокординчика мне накапай, невестушка,- в спину кричал "Вранек", удобно со всеми удобствами разместившись в теле молодого повесы. Медсестра остановилась, спросив жениха:
- Размик, что у тебя с голосом, звучит как рашпиль. Я не узнаю твой голос.
- Всё образуется дорогая, осложнение после вируса, через месяц всё войдёт в норму, вот увидишь, дорогая моя любимая невеста.
- Когда ты болел? Не понимаю, вроде всё было нормально. И потом я не узнаю твою манеру поведения. Тебя как будто подменили.
- Вирус во всём виноват, быстротечная болезнь за два дня меня превратила в зомби. Пошли осложнения на голосовые связки, на мою психику, у меня вазомоторные ассоциации.
- Что ты несёшь какую - то ахинею, Размик, прекрати молоть чушь!
Размик облапил Вендетту руками, и стал притягивать её к себе, пытаясь поцеловать в губы самым что ни наесть грубым образом, что, несомненно, вызвало протест у Вендетты. Она оттолкнула его.
- Валокордин! Почему ты просил сердечное лекарство. У меня в стеклянном шкафчике есть, но разве у тебя есть проблема с сердцем? Ты мне никогда о ней не говорил. Как же я могу выходить за тебя замуж, когда ты скрыл от меня свои проблемы со здоровьем?
- Да это так, шутка, хотел тебя разыграть. Нет у меня проблем с сердцем. Работает как пламенный мотор. У меня же бьётся в груди сердце двадцати двухлетнего парня.
- Размик, я не узнаю тебя. Внешне это вроде как ты стопроцентно, а ведёшь себя совсем иначе, не так, как мой жених. Как тот мужик, что сегодня на операцию повезли, онбеспардонно стал ощупывать мой зад. И голос так похож, что меня в дрожь бросает.
- ты без ума, что ли от него, от него этого мужлана, как я ему завидую.
- погоди, я сейчас расспрошу кое о чём профессора Губчека, потом вернусь.
Вендетта, сорвавшись с места, ринулась в кабинет, где задавал храпака захмелевший профессор.
Она растолкала его и начала о чём – то расспрашивать, тот открыв глаза, выразил недовольным мычанием недовольство, что его так бесцеремонно растормошили.
- Профессор, где тот мужчина, что вы сегодня оперировали?
Губчек, заворочавшись на диване, повернулся спиной к Вендетте, недовольно ворча себе под нос, что его посмели потревожить.
- Вот хрен старый, напился как свинья, - возмутилась Вендетта, с отвращением глядя на пожилого профессора.
Губчек вдруг резко повернулся к ней, бессмысленность выражения лица сменилась проницательным взглядом серых стальных глаз.
- В морге тот мужик, Вендетта, ребята мои отвезли его на каталке. Так его же анатомировать надо, а я разлёгся тут. Идём вместе, полюбуешься на него, если у тебя возникли какие - то сомнения.
- А операция выходит закончилась смертью пациента, вы потерпели неудачу, профессор? Как я не люблю неудачников.
- А где ты была тогда, дорогуша, ты же мне ассистировать должна была, а?
- Я иду жаловаться маменьке на ваше безобразное поведение!
- Ну, дура дурой! Иди, жалуйся, милаша! Но сначала позови мне Мартироса Мартиросовича.
- Не знаю такого!
- Как?! Самого Амбарцумова, нашего хозяйственника не знаешь?! На его плечах держится всё наше хозяйство. Чем ты тут занимаешься, дорогуша?! Я поражён твоим невежеством.
- Я пожалуюсь своему жениху на ваши сексуальные притязания, он может побить вас, и вам не поздоровится!
- Это, пожалуйста, это твоё право, но это тебе ничего не даст, уверяю тебя Вендетта.
Решительно настроенная Вендетта застучала каблуками, торопясь уведомить жениха о сексуальных домогательствах её жениха. Вейпл Вранек, этот немолодой ловелас, расположившийся с комфортом в теле Размика Занежинского, довольно легкомысленно выслушал жалобу от своей невесты.
- Вендетта, золотце ты моё, да ну его, этого старикана, он же просто заигрывает с тобой. Лёгкий флирт, не больше. Не изнасиловал же он тебя, что ты так взъелась на профессора?
- Размик, что случилось? Раньше ты закипал от ревности, рвался набить морды всем моим воздыхателям. И это мне нравилось, это тешило моё самолюбие. Тебя словно подменили, и этот твой голос скрипучий мне совсем не нравится. Я не пойду за тебя замуж, наверное. Ты меня разочаровываешь.
- Ну и шут с тобой, лапуня, я другую невесту себе найду. С моей- то фактурой, с моим – то молодым телом и моими физическими кондициями.
"Лапуня", услышав такие слова от своего жениха, обиженно надула губки. Размик Занежинский с душою Вейпла Вранека повернувшись спиной к Вендете, пошёл прочь от неё энергичным пружинистым шагом.
***
Выйдя на оперативный простор Вранек, стал искать глазами среди встречных ему прохожих подходящую ему Галатею. Он заговаривал то с одной, то с другой, но те его отшивали, несмотря на его молодое, пышущее тело. И Вранек понял, что уличное знакомство не принесёт ему плодов. Девушки не шли на контакт с незнакомцем. Он вернулся через два месяца в клинику к профессору Губчеку, выражая тому претензии по поводу не состоявшейся трансформации его голоса в голос Размика Занежинского.
- Где же вами обещанный мне месяц, профессор? Прошло два, а мой голос не уходит. В чём дело?
- Мы не боги, Вранек. Это моя первая успешная операция по переносу сознания из одного человека другому фигуранту - индивиду. Вы пришли, кстати, Вранек. я должен показать всему миру вас в качестве доказательства успешного перемещения человеческого сознания из одного тела в другое.
Это принесёт мне колоссальную прибыль, я вам заплачу определённый процент за мою бешеную популярность.
- Я вам не фарфоровая кукла, чтобы меня показывать всему миру. Ладно, проехали, подкузьмите мне голос, сделайте его тоньше, ближе к оригиналу человека, в тело которого вселилась моя неугомонная душа.
- Угомонитесь, Вейпл, всё образуется, по крайней мере, через год вы будете щебетать его голосом. Сроки сдвинулись просто с одного месяца до двенадцати.
- Вы уверены в этом профессор? Смотрите, если через год мой голос не станет таким как у Размика Занежинского, я возьму вас за жабры, и тогда берегитесь моей неуёмной силы молодого парня, которая распирает моё новое тело.
- Меня распирает от гордости, что я сумел сотворить то, что не удавалось ни одному учёному доктору до меня. Я сделал это, господа академики наук, а вы нет. Ха- ха!
- За это я вам бесконечно благодарен, Губчек. Но мои голосовые связки нуждаются в трансформации, а моё поведение будет таким же, как у моего донора с течением времени? Я потеряю свою индивидуальность, может и мыслить стану как он, практически став его клоном. Это мне не совсем нравится, вернее сказать вовсе не нравится. Я хотел бы при себе иметь своё "я", но говорить так, как этот тип, В ТЕЛЕ КОТОРОГО находится моя душа.
- вы свободны, "Вранек- Занежинский", у меня масса работы и куча дел. Идите, и да поможет вам бог.
- Аминь, профессор.
***
Вендетта собиралась сделать себе инъекцию витамина " Е", витамина вечной молодости, как увидела широкое лицо женщины, заглядывающей в кабинет.
- Замырина Глафира Ивановна, это я. Пришла поставить себе омолаживающие уколы бот Акса.
- Это стоит немалых средств, женщина. Они у вас имеются?
- А как же, - и бывшая дворничиха хвастливо помахала пачкой пяти соток евро.
- Готовьтесь к инъекции, Глафира Ивановна, будем обкалывать вас возле глаз микродозами смертельного яда ботулизма.
Смертельный яд ботулизма в микродозах разглаживает морщины, но есть один негативный эффект от него. У вас лицо превратится в неживую маску.
- Оживим, милочка кремами и румянами, это ничего. Главное морщинки проклятые убрать.
-Хорошо, сначала поставим витамин " Е" омолаживающий, не возражаете?
- Что ты, конечно же, нет. Ставь, медсестричка – лисичка,- хохотнула Замырина, усаживаясь на стул. Она положила свою сумочку с валютой себе на колени.
Вендетта наполнила шприц содержимым из флакона, который достала из кармана своего белого халата, и ввела лекарство в вену Глафиры Ивановны, после чего та благополучно отправилась на тот свет, задёргавшись в немыслимых конвульсиях.
Забрав пачку евро своей пациентки, не торопясь, слюнявя кончики пальцев языком, пересчитала купюры и положила их себе в карман. Она достала сначала паспорт из сумочки покойной пациентки, посмотрела на место прописки, потом взяла связку ключей. В это время дверь кабинета распахнулась, зашёл Губчек, который уставился на мёртвую пациентку. Он профессиональным намётанным взглядом сразу определил, что женщина пребывает в царстве мёртвых.
- Слушай, Вендетта, твоя пациентка прижмурилась, а ты ведёшь себя слишком уж спокойно, ты разве ничего не видишь, а?
- Это после укола, у неё видать аллергия, а она не предупредила меня.
- Что ты мелешь такое, какая там аллергия? Никаких признаков аллергии не вижу, ты, что это - дозу её лошадиную ввела, что ли? Теперь моей клинике будет такая антиреклама, что мы растеряем всех своих пациентов. Люди узнают, что в клинике пациентки дохнут как мухи. Говори, Вендетта, что ты ей ввела? Ну!
- Амилотропс, Вольф Вольфович.
- Что за хрень такая, этот амилотропс, первый раз о таком лекарстве слышу!
- научная разработка профессора Альфреда Нейгауза, она находится ещё в стадии эксперимента, до конца не изучена.
- Так… ну, теперь сядете на скамью подсудимых вдвоём со своим Нейгаузом.
- Я выйду, мне надо по нужде, такой стресс. И сразу же вернусь, профессор.
- Иди, через пять минут, чтоб вернулась.
Вендетта выскочила из кабинета, взвалив всю ответственность на своего шефа. Она села в свой " Ситроен" и рванула с места на бешеной скорости. Рёв автомобиля привлёк внимание профессора, который глянул в окно и увидел набирающий скорость автомобиль медсестры.
- Удрала - таки чертовка, ну, я тебе покажу, чёртовая фарфоровая кукла, ты у меня попляшешь, когда останешься без работы,- раздражённо процедил сквозь зубы Губчек, страшно рассердившись на медсестру за её непослушание. А Вендетта, получив штраф за превышение скорости от сотрудника ГибДД, провела обряд послушания в церкви, поставив свечку за упокой рабы божьей Глафиры Ивановны. Она почувствовала, что - то вроде угрызения совести, когда осознала страшный грех, который совершила довольно хладнокровно. Перекрестила священника, вытаращившегося на Вендетту в полном недоумении за непонятные действия молодой особы. Потом выбежала из церкви и продолжила цепь совершаемых ею преступлений. Приехав по адресу, где проживала Замырина, Вендетта увидела подъезжающую к тому подъезду, где она проживала полицейскую машину.
- Ах, ты боже ты мой, опоздала, какая я дура! Какого чёрта попёрлась в церковь замаливать свои грехи, теперь на бобах осталась, - стала корить себя вслух Вендетта, она на две минуты всё - таки раньше прибыла, чем полицейские. Эта фора микроскопическая ничего ей практически не давала. Если бы она даже знала где деньги лежат у неё в квартире, то и тогда вряд ли она успела бы опередить представителей закона. У неё уже была пачка евро, которую она положила в свою женскую сумочку, но неуёмная жадность заставляла её хапнуть куш посолиднее, а то, что он есть у Замыриной, она в этом не сомневалась, судя по её поведению, когда та швыряла деньги налево и направо. Плохо соображая, что она делает, Вендетта села в лифт и, отправилась на шестой этаж, справедливо полагая что там и проживала несчастная дворничиха. Потом непослушными руками открыла входную дверь, галопом промчалась в квартиру, бросилась к секретеру, а там она увидела …. спину профессора Губчека, швыряющего безмятежно пачки евро, которые он доставал из выдвинутого ящика, в свою спортивную сумку. По лестнице на шестой этаж взбегали двое полицейских, двое других дождались лифта. Среди тех поднимался вверх пешком, был лейтенант полиции Антон Крафт.
Подкравшись бесшумно к профессору на носочках, предварительно стянув с себя туфли на высоком каблуке, Вендетта собиралась ударить своего любимого шефа по черепной коробке чугунным утюгом, который она раздобыла на кухне.
- Вендетта, не отягощай свою вину, получишь пожизненное заключение за двойное убийство, - ровным спокойным голосом сказал профессор, не удосужившись повернуться передом к ней. Он продолжал наполнять сумку валютным содержимым, лениво бросая пачки европейской валюты.
- Там полицейские, уже прибыли и поднимаются сюда, - с мстительной радостью сказала Вендетта. Профессор пулей бросился к выходу, проявляя чудеса проворности, с сумкой в руках. В ящике оставалось ещё немало пачек пяти соток евро. Вендетта покидала остальные пачки в свою сумку и спряталась в шифоньер с одеждой, поняв, что уйти не замеченной ей не удастся. Профессор же, выскочив из квартиры, заметил торчащую связку ключей в дверях. С олимпийским спокойствием, делающим ему честь, он закрыл дверь, вынул связку ключей, и стал подниматься на седьмой этаж, стараясь делать это бесшумно. Вдруг Губчек услышал у себя за спиной мужской голос, который поверг его в некоторое уныние, вызвал у него тревожное расположение духа.
- Гражданин! Вы в какой квартире проживаете? Мы слышали, как кто - то проворачивал ключом на этой лестничной площадке. Это вы же?
Губчек оглянулся и увидел двух полицейских, стоящих возле двери, где проживала безвременно почившая Глафира Ивановна.
- А почему гражданин?- выразил неудовольствие представителям власти профессор, соображая между тем как ему дать правильный вопрос.
- Ну, тогда горожанин, а не гражданин, - поправился Антон Крафт, с некоторым подозрением оглядывая его спортивную сумку.
Губчек сказал полицейским, что живет в квартире напротив той, возле которой они стоят.
- Простите, но это выглядит немного странновато, что вы не спускаетесь, а поднимаетесь наверх. Позвольте показать содержимое вашей сумки, - Крафт всегда отличался въедливостью и доскональностью в делах своей службы, нередко перебарщивая, совершая ошибки. Потом он извинялся, понимая, что совершил промах. Но сейчас его чутьё подсказывало ему, что здесь что- то нечисто. Зачем подыматься наверх ему спрашивается, да ещё с сумкой, С ГРУЗОМ?
- Я соседке несу продукты, она больна, сама не может ходить в магазин, - сказал профессор, чувствуя, что ловко вывернулся из щекотливого положения.
- да- да конечно, идите, - сказал Крафт, звоня в дверь Замыриной. Тут подошли ещё двое служителей Фемиды, которые поднялись на лифте.
- Никак захват намечается, товарищи полицейские, опасного рецидивиста? – съязвил Губчек, который потом горько пожалел об этом. Кто его тянул за язык? Профессора просто распирало от чувств, что он ловко выкрутился, находясь в безвыходном положении.
- Позвольте взглянуть всё - таки вашу сумочку, всего на одну минуточку,- суховатым, официальным тоном сказал Крафт, почувствовав насмешку в адрес полиции.
- Тут у меня средство от клопов, оно очень ядовито, и запах такой неприятный, что носы зажимать придётся, - запаниковав, стал городить какую- то чушь Губчек. Куда делось его хваленое хладнокровие?
- Вы же говорили, что несёте продукты соседке,- спросил Крафт, понимая, что с этим человеком надо ему разобраться.
- Да, продукты, но это было утром, а сейчас химию ,- сказал Вольф Вольфович, и почувствовал, как у него подкашиваются ноги от страха, когда увидел, что назойливый полисмен направляется к нему, чтобы взглянуть на содержимое его сумки.
- Ой ,- сказал Губчек, хватаясь за сердце, он нелепо взмахнул руками, и, как бы невзначай уронил сумку в лестничный проём. Она шмякнулась на кафельные плитки внизу, произведя шум. Крафт побежал вниз, чувствуя, что там скрывается какой - то криминал.
Между тем дверь в квартиру Замыриной так никто и не открыл.
- Мужчина, вам плохо? Давайте я вас отведу в вашу квартиру, - сказал сержант полиции Гарваик Гробович, тот, что поднимался вместе Крафтом наверх пешком.
- Я ваш должник, чрезвычайно обяжете меня, молодой человек. Но мне с вами не по пути, потому что мне надо в другую сторону.
- Не понимаю, о чём вы это? – крайне удивился сержант, который в изумлении уставился на профессора, находящегося на лестничном пролёте между шестым и седьмым этажами.
- Смотрите, что это?! - удивлённо протянул руку вперёд Губчек, тыкая указательным пальцем в сторону двух полицейских, которые высадили дверь квартиры, не став дожидаться слесаря и понятых.
Гарваик повернул в сторону, куда указывал палец профессора. А когда обернулся, чтобы спросить профессора, что же он имел в виду, то увидел только туфли, всё что осталось от профессора. Сам он таинственным образом куда - то пропал. На деле Губчек бесшумно в одних носках, проявляя удивительную прыть, взлетел стремглав на последний девятый этаж, где запыхавшись, отдышался, стоя на одном месте. Выпалил замок двери одной из квартир на девятом этаже. Эта была молодая женщина лет тридцати.
- Спрячьте меня голубушка, я вам за услуги дам пятьсот евро! – проговорил тихонько, стараясь не шуметь, профессор.
- Я женщина, мать голубоглазого малыша, которого бессовестно бросил родной папаша. Он нашёл себе другую пассию…
- это всё потом, я внимательно выслушаю с большим удовольствием, а сейчас мне надо уединиться в вашей комнатке, пусть маленькой, пусть крохотной.
- но…незнакомый мужчина в доме…что такое? что вы себе позволяете?!
Заслышав шаги поднимающегося по ступенькам полицейского, профессор буквально затолкал обратно в квартиру хозяйку квартиры и закрыл за собой дверь. Он приложил палец к её губам, достал купюру из кармана светлого плаща в пятьсот евро, ( Губчек положил в карманы плаща по пять - шесть купюр в каждый из них) и, женщина сразу успокоилась, не сводя широко раскрытых глаз с сиреневой бумажки. Полицейский, а это был Гарваик Гробович, нажал кнопку звонка соседней квартиры. Дверь открыла сварливая старуха, и спросила Гарваика, что ему здесь надо.
- Не заходил ли к вам среднего роста средних лет с проседью в волосах мужчина?
- Не знаю ничего, отвяжитесь от меня, покоя не дают.
- вы очень - то любезны, гражданка.
- уже и гражданка, да уж, какая есть.
Гробович позвонил в дверь квартиры, где находился Губчек, который приложил палец к губам, давая этим понять хозяйке, что надо молчать. Но та вдруг заорала благим матом:
- Убивают, помогите! Спасите!
- Ах, ты стерва! Я заслуженный работник общепита, а ты меня выдаёшь с потрохами. Какого общепита, что я горожу, матерь божья. Я профессор медицины. У меня регалии, награды, курва ты этакая!
- Именем английской королевы откройте дверь, или я применю табельное оружие! - ( О, как сказал, - промелькнуло в голове Гарваика Гробовича). В этот момент он гордился собой.
Антон Крафт сбежал вниз и застыл на месте, тупо глядя на кафельные плитки пола нижнего этажа. Сумка таинственно исчезла. Крафт выбежал на улицу, осматривая ближайшее пространство и вертя головой то вправо, то влево. Он увидел молодую красотку, неторопливо катящую вперёд себя детскую коляску. У Антона потеплело в груди. Его жена ждала ребёнка, находясь на шестом месяце беременности. Крафт уже было собрался вернуться в подъезд, как его насторожил тот факт, что у молодой мамаши уж слишком много макияжа на лице. А зачем ей накрашиваться, если она выгуливает малыша, а не идёт к кому- то на свидание? Крафт быстрым шагом приблизился к девице, и заглянул внутрь коляски. Он увидел спортивную сумку, которую девица присвоила себе. Видимо она зашла в подъезд, увидела внизу сумку и, заглянув в неё, решила забрать в своё безвозмездное пользование. А это означало, что содержимое сумки имело немалую ценность. Коляску она могла прихватить тут же. Их немало находится на первом этаже.
- Девица - красавица, верните спортивную сумку, которая принадлежит не вам.
Девица толкнула Крафта изо всех сил так, что он упал на землю, а сама понеслась на всех парах, катя впереди себя коляску.
Судя по обильному макияжу на лице, беглянка была девицей лёгкого поведения. Но как потом выяснилось, это было не так. Отличница учёбы института металлов тяжёлой промышленности. Крафт подобрал на месте дорожного происшествия студенческий билет на имя Агульдины Игнатьевны Скагераковой, когда эта особа выскочила на проезжую часть, то её сбила машина – иномарка. Водитель выскочил из автомобиля, резко затормозив. Он втащил сбитую им девушку внутрь салона своего "Фольсвагена, потом подбежал к искорёженной коляске, разразившись бурными восклицаниями, что не угробил ребёнка, поскольку в коляске кроме сумки, ничего – то и не было. Сумку он тоже закинул в салон и, дав по газам, скрылся с места происшествия.
Крафт добежал до этого места, успев только рассмотреть марку автомобиля. Здесь – то и нашёл билет студентки Скагераковой.
***
Двое полицейских, взломавших входную дверь Замыриной, молодые лейтенанты полиции Брунслик и Брахмапутров ходили по квартире, производя визуальный осмотр.
- След! – закричал Брунслик,- он рассмотрел след от женского каблука, который чётко отпечатался на полу. Профессор нечаянно смахнул со стола бутылку с кефиром, разлив её содержимое на пол.
- А чему ты обрадовался – то, Брунслик, это же отпечаток самой хозяйки квартиры.
- Она дама немолодая уже, туфли на высоких каблуках вряд ли носит. Здесь была другая женщина. Молодая особа, она наступила туфлями в кефир одной ногой.
И тут раздалось приглушённое чихание, которое исходило от Вендетты, пребывающей в шифоньере, в котором под завязку находилась женская одежда. У её сработала аллергия на шерсть, из которой связан был свитер несчастной Глафиры Ивановны.
- Ты слышал чьё - то чиханье, Луарвик? - спросил бдительный страж порядка Брахмапутров.
- Игорёк, это, наверное, у соседей кто – то чихает, просто слышимость такая, что и мы с тобой услышали. Но не скажешь же, что где – то рядом чихнули? Не очень громкий чих – то был, давай осмотрим комнаты получше, более тщательно.
Брунслик осмотрел обе комнаты Замыриной, подошёл к шифоньеру, и открыв его дверцу, с любопытством оглядел многочисленные наряды Замыриной. Потом неспешно закрыл шифоньер, и направился к серванту.
- Мы что ищем, Игорь? – спросил в раздумье Брунслик Брахмапутрова, который внимательно осматривал ванну и туалет.
- И сам не знаю, уходим, ничего интересного здесь нет, жильё как жильё. Ах, да мы пришли произвести здесь поиски на предмет нахождения здесь крупных денежных средств. Чуть не забыл, я когда заглядывал в шифоньер, там находилась здоровенная хозяйственная сумка. Напрашивается вопрос, а зачем её туда положили, когда её место где – ни будь в прихожей или на кухне?
Брунслик подошёл к шифоньеру, открыл дверцу и потянул сумку, ЗА КОТОРОЙ ПРЯТАЛАСЬ Вендетта. Медсестра хирургического отделения клиники оказала сопротивление, противясь отдавать сумку с пачками европейской валюты, что вызвало изумление у лейтенанта Брунслика. В это время в помещение квартиры вошёл раздосадованный Крафт, он, не скрывая своего огорчения, стал говорить своим коллегам, что допустил упущение.
- Я по своим каналам объявил план " Бараброс", чтобы патрули задерживали автомашины марки "Фольсваген", где находится молодая девушка, сбитая водителем этого автомобиля.
Луарвик, ты чего корячишься, как будто тебе кто - то мешает?
- Э – хе - хе! Да здесь женщина от нас прячется,- удивлённо присвистнул Брунслик. Вендетта неожиданно отпустила холщовый мешок и Луарвик, потеряв равновесие, упал, выронив мешок на пол. Из мешка высыпались несколько штук пяти соток. Вендетта, схватив мешок и, скинув туфли на высоких каблуках, устремилась к входной двери. Захлопнув за собой двери, она стала подниматься бегом, почему – то наверх, полагая что полисмены будут её преследовать внизу. Навстречу ей попался спускавшийся вниз по лестнице сержант полиции Гарваик Гробович, который решил обратиться к товарищам по службе за подмогой. Вендетта, увидев полицейского, застыла на месте, оцепенев от ужаса.
- Что это с вами, девица? - спросил её Гарваик, с подозрением глядя на босые ноги медсестры, и мешок, который она удерживала в руке.
- Семейная сцена, муж меня поколачивает иногда, приходится убегать от него,- сказала Вендетта, первое, что ей пришло в голову.
- А муж что, преследует тебя? Так мы его сейчас призовём к порядку.
- да, он там, на первых этажах ещё, приструните его, товарищ полицейский.
Освободившись от опеки молодого сержанта, Вендетта поднялась на верхний этаж. Дверь на чердак была заперта на замок, и тогда Вендетта позвонила в одну из четырёх квартир на девятом этаже.
Эта оказалась именно та квартира, где находился профессор Губчек. По развитию сюжета так полагается, что именно сюда она позвонила.
Губчек заглянул в глазок и увидел медсестру. Он незамедлительно открыл дверь и сделал пригласительный жест, чтобы впустить Вендетту в квартиру.
- Милости просим, барышня, к нашему шалашу.
Вендетта, повернувшись спиной, побежала вниз.
- Куда ты Запышанская!? Мешок оставь здесь, а то ни с чем останешься! Дурочка! – после эмоционального всплеска профессор Губчек примолк, прислушиваясь к тому, нет ли шагов представителя власти, проявляющего к его персоне чрезвычайный интерес.
А его подопечная коллега, между тем, не желая делиться содержимым холщового мешка со своим шефом, спускалась торопливым шагом вниз, изрядно запыхавшись при этом. На площадке седьмого этажа выпалила дверь, появилась старуха божий одуванчик, чтобы выбросить мусор в мусоропровод.
- Давайте я вам помогу, бабушка, выброшу ваш хлам, - сказала Вендетта, моментально сообразив, что это будет её на руку.
- Да зачем тебе это надо, милочка, тут три шага до мусоропровода пройти, - заупрямилась бабка.
И тут у Запышанской похолодело всё внутри, она, глянув вниз в лестничный проём, увидела целую кавалькаду полицейских, поднимающихся наверх. Те были уже где - то между четвёртым и пятым этажами.
- Давай мусор, старая карга! – крикнула Вендетта, вырвав у старухи пакет с мусором.
- Грабят! Помогите! – заголосила упрямая старуха.
Не обращая на бабку никакого внимания, Запышанская высыпала деньги в её пакет, и бросила пакет в мусоропровод. А старухин мусор положила в свой мешок, протянув купюру в пятьсот евро бабке, обалдевшей от счастья при виде таких огромных деньжищ
-Это за молчание тебе, бабуся. Тебе это даю, и не вздумай проболтаться полицейским, а то тебе сильно не поздоровится.
И тут произошла встреча представителей власти в количестве четырёх человек и погрязшей в криминале Вендетты Запышанской, приобнявшей старуху, и дружески похлопывая её по спине.
- Вы гражданка задержаны до выяснения. Что вы делали в квартире Замыриной, скончавшейся в медицинской клинике по неизвестной нам пока ещё причине? Эксперты напряжённо работают, выясняя причину безвременной её кончины. Мы с моим напарником видели вас в шифоньере. Вы скрывались там, потому что у вас была причина для этого. Назовите нам её! – Брунслик взял на себя инициативу в расследовании. Хотя старшим оперативной бригады был не он, а Антон Крафт.
- я подпишу все бумаги, дайте мне небольшую отсрочку, подпишу подписку о невыезде, только отстаньте от меня сейчас.
- предъявите документы ваши, гражданка…
- Запышнянская я, Агриппина Борисовна, - назвалась чужим именем Вендетта, плохо соображая, что она такое творит. Перековеркала фамилию, изменив в ней пару букв.
- У вас документ, удостоверяющий личность имеется? – наседал на медсестру Брунслик, упиваясь своею властью.
- А ну - ка покажите нам, что у вас в холщовом мешке,- оборвал напыщенную речь Брунслика Крафт, давая тому понять, кто из них двоих тут главный.
- С этого и надо было начинать,- сказала Запышанская, вывалив старухин мусор на обозрение полицейских.
- Ладно, идите девушка, но контактный телефон оставьте, вы нам понадобитесь ещё, как подсказывает мне моё профессиональное чутьё, - сказал Вендетте Крафт, - идёмте наверх, товарищи оперативной группы, там в одной из квартир скрывается пожилой мужчина средних лет, сбросивший свою сумку в пролёт с какой – то определённой целью. А ты Брахмапутров возьми координаты у девушки. Та без запинки прочитала ему вымышленный телефон и адрес. И, не веря в своё счастье, стала спускаться вниз. Она подбежала к мусорному баку, стоящему под трубой на первом этаже.
Там, к её немалому огорченью, стояла старуха и с ошалелым видом копалась в пакете с пачками европейской валюты, где все купюры были максимального достоинства в пятьсот евро.
- Отдай мне пакет, бабушка, это моё, я случайно не тот пакет выбросила, - сказала Вендетта, не сомневаясь, что старушка отдаст ей пакет с деньгами. Но не тут – то было.
- Ага, сейчас разбежалась, так я тебе и поверила, что это твои деньги. Теперь - то это мои деньжата, я их нашла. А значит, они мне по справедливости и по совести должны перейти.
- Да что ж это такое, кругом одни бабки меня всё время окружают. И все как один зарятся на чужое! – с гневом произнесла Вендетта и рванула пакет из рук обнаглевшей старухи, которая не собиралась отдавать чужое добро.
- Бабоньки, что за шум, переходящий в драку, что не поделили - то?- с ехидно ватой улыбочкой к ним подошёл мужик, с цепким взглядом, от которого внутри у Запышанской всё похолодело от страха.
Она ударила мужика в пах ногой, и побежала с пакетом, который ей удалось вырвать у старухи.
- Держите её, она ограбила меня! – заорала бабка истошным голосом. Запышанская услышала прерывистое дыхание того самого мужика, которого она ударила ногой.
- Что надо, что ты меня преследуешь, бандит с большой дороги?! – возмущённым от гнева прерывистым голосом, запыхавшись на бегу, спросила Вендетта. Запыхавшись от быстрого бега, Запышанская остановилась на мгновенье, чтобы передохнуть. Обернувшись назад, она увидела профессора Губчека, не поверив своим глазам.
- Стой, курвочка, не видишь, как я задыхаюсь. Старость, не радость.
- Как ты преодолел полицейский кордон из четырёх человек, профессор, просвети меня куклу безмозглую.
- А… вот ты о чём, а вот гляди…, - профессор показал резиновую маску, что держал в руке. Он нацепил её себе на лицо и стал тем самым мужиком с ехидно ватой улыбочкой.
- Но откуда она у вас, профессор взялась? Да ещё в самый нужный момент, или она всегда находилась при вас?
- Конечно, она была при мне всегда на всякий пожарный случай. Ведь я занимаюсь таким родом деятельности, когда надо быть готовым ко всему, стервочка. Мы сейчас займемся дележом куша, который ты сумела урвать, не так ли Запышанская?
- не для того я пошла на преступление, чтобы делиться кушем со своим шефом. Я не намерена делиться с вами, Губчек, по своим личным соображениям.
- Ах, ты моя лапонька, я тебя поцелую в губоньки за твою целеустремлённость,- и профессор приблизился к медсестре, чтобы осуществить свои намерения, но Вендетта ловким ударом в пах вырубила профессора на некоторое время в виду того, что он согнулся пополам, издавая дикие вопли от нестерпимой боли.
Набежавшие тучки погрузили место происходящих событий в полумрак, в котором успешно скрылась из виду Запышанская с мешком денег. Оклемавшись, минут через пятнадцать, профессор Губчек предпринял попытку догнать Вендетту, но он не имел представление, в каком направлении ему продолжить своё преследование. Тогда он испустил дикий вопль, привлекший внимание полиции. Полицейский патруль остановил его для проверки документов, поинтересовавшись причиной его нечеловеческого крика.
- Меня облапошили, господа полицейские, как последнего лоха, и теперь я пребываю в полной прострации, но предъявить вам документ, удостоверяющий мою личность, не могу по той причине, что у меня его сейчас нет.
- Проедемте в отделение для разбирательства, гражданин, тем более, что вы не адекватен сейчас. Городите полную ахинею.
И тут на глазах у полицейских произошла авария двух автомобилей, лобовое столкновение двух иномарок. Зрелище не для слабонервных людей. Это выглядело так всё жутко, что одна дамочка хлопнулась в обморок. Внимание стражей порядка переключилось на аварию. А всеми забытый профессор Губчек незаметно улизнул с места событий. Профессор шёл по улице в маске с неуместной улыбочкой, привлекающей к себе внимание прохожих. Он не мог её стереть с лица, потому что это была маска, у которой не работала мимика.
- Ты чего лыбишься, мужик? – обратился к профессору подвыпивший тип с явным намерением начистить профессору рыло.
- А вот так тебя устраивает, человек толпы? – и профессор стянул с себя маску, став профессором Губчеком, кем собственно он и был.
Человек толпы вытаращил удивлённо глаза. Губчек скрылся в ближайшей станции метро, смешавшись с бодрой толпой. Больше никто, никогда его не видел. Словно ушёл в другое измерение, в параллельный мир, о существовании которого все уши прожужжали учёные всего мира.
***
Объявился гражданин, некто Вранек, тот самый, что с пеной у рта доказывал, что я не я, и лошадь не моя. Что он этим хотел сказать, одному богу известно.
- Подайте мне драные лапти,- приставал ко всем этот человек, который явно был не в себе. На него смотрели как на прокажённого, как на человека, потерявшего разум.
Один такой человек, прибывший из сельской местности, как раз и был в лаптях, сплетённых из коры дуба. Он шёл на рынок, чтобы продавать бруснику, которую собрал в лесу.
- Продать тебе лапти? Ты об этом меня просишь, мил человек? – спросил Вранека этот крестьянин с закваской землепашца.
- Подать мне их для ношения прошу, покупать я их не в состоянии в виду моей чрезмерной бедности,- ответил Вранек, с жадностью поглядывая на лапти мужика.
- Эх, мать честная! Семь бед один ответ! Горе не беда! Или как- то иначе эта присказка. Нате вам мои лапти, носите на здоровье, но я - то сам не могу идти босиком. Поэтому прошу мне уступить ваши лакированные туфли.
Вранек без лишних разговоров стянул с себя туфли, в которых не ходят по городу, а в них выступают на сцене в виду чрезмерной блеску чести оных.
"Дурак мне попался, шило на мыло поменял"- подумал крестьянин, поспешно уходя от ненормального гражданина, пока тот не передумал.
"Ну и простота этот селянин, эти лапти настоящий раритет, их на аукционе можно загнать по баснословной цене",- с этими мыслями в голове Вранек шёл ещё быстрее, чем деревенский мужик с его лакированными туфлями. Он опасался окрика мужика, а вдруг тот смекнёт, что к чему, и потребует обратно свои лапти. При этом Вранек стал замечать взгляды, которые на него бросали прохожие люди. Вранеку это чрезвычайно не понравилось. Становиться объектом пристального внимания не входило в его планы. Он скинул лапти, и выбросил их в канаву. Но когда он остался босым, прохожие ещё больше стали обращать на него внимание. Это вывело Вранека из себя. И он стал издавать недовольные гудящие звуки.
Никак сумасшедший, из психушки сбежал, - прямо в лицо бросила ему одна ворчливая старушка, не отличающаяся тактичностью поведения. Она продолжала бормотать какие - то бранные слова в адрес Вранека, глядя ему в след. И здесь только Вранек понял, что с обменом обуви он страшно прогадал. Он вернулся на то место, где выбросил лапти в канаву, но их там уже не оказалось. Кто – то польстился на них. И возможно с курьерской скоростью спешит на аукцион, чтобы выручить за них огромные деньги. Вранек узнал в справочном бюро, где находится помещение аукциона. Он бегом добрался до этого старомодного здания, которое давно пора было снести. Ворвавшись в зал, Вранек увидел, что его лапти выставлены на продажу.
- Оперативно работают, ничего не скажешь. Я только полчаса назад как выбросил эти лапти за ненадобностью, а они уже красуются под яркими софитами как предмет торга, - сказал Вранек, присаживаясь на свободное место, сидящей рядом барышне миловидной внешности. Та оставила обращение Вранека к ней без ответа, устремив свой взгляд на поношенные лапти.
- Старинные лапти эпохи возрождения, начальная цена миллион долларов! В этих лаптях щеголял сам Пётр Первый, когда принимал личное участие в строительстве Петербурга. Итак, миллион долларов раз!
На призыв аукциона никто не откликнулся, что его это настолько взбесило, что он выпалил экспрессивно, делая нажим на цифре:
- Два миллиона!
В зале начался небывалый ажиотаж, люди с недовольством выкрикивали с места, что это настоящая афера, лапти не могут стоить таких бешеных денег.
- Это подлог! - выкрикнула миловидная соседка, что повергло Вранека в состояние крайнего изумления.
- Не то подсовывают, это не те лапти, в которых работал государь. Он не носил лаптей вообще принципиально! – между тем барышня распаляясь, нагнетала взрывоопасную обстановку в зале.
- Три миллиона! – осатанев, выпалил аукционист,- три миллиона раз! Шум в зале сменился в зале гробовой тишиной.
-Три миллиона долларов три! – истерично выкрикнул благообразный седенький старичок, по рассеяности в виду глубокого склероза пропустив цифру два.
И тут он понял, что обозначенную цифру в три миллиона долларов выплачивать ему самому надо, поскольку другого покупателя не нашлось. С важным видом на сцену вышел продавец лаптей, какой- то оборванец затрапезного вида в шапке ушанке, хотя на дворе стояла тёплая весенняя погода.
- Гони мне три миллиона за мои лапти, старикашечка. Назвался груздем, полезай в кузов.
Аукционист, побледнев, схватился за левую часть груди, его хватил сердечный приступ.
- Никак гикнулся, дедок,- нагнувшись вниз, мужик разглядывал лицо седенького аукциониста, сокрушённо качая головой, - а кто же мне теперь – то заплатит за лапти мои?
- Я! – не ожидав от себя такой прыти, отозвался Вранек, он встал и обвёл взглядом всех горделивым взглядом. Его так и распирало от чувств, которые охватили всё его существо.
- Вы господин хороший отвалите мне за лапти три мильона? – переспросил его мужик бомжеватого типа.
- Я!!! – ещё громче произнёс Вранек, - Я этот человек, который выдаст вам эти жалкие три миллиона, вот те крест!
Побожившись, Вранек поднялся на сцену и взял лапти с постамента, на котором они лежали. Он их надел на свои босые ноги.
- Ненормальный какой - то! Платить такие деньжищи за какое - то поношенное барахло – выкрикнула миловидная соседка Вранека, искренне не понимая его глупого поступка.
- Это как понимать? – повысив тон, мужик обратился к покупателю его лаптей Вранеку, спускающемуся со сцены, - где твои мильоны богатей?
- Я буду здесь через месяц ровно, тогда и расплачусь. Вот те крест! Падлой буду, если не сдержу слово!
-Не верь ему, благородный юноша, - пытался образумить бомжа респектабельный господин в цилиндре, который в наше время никто уже не носит,- он обманет тебя, уйдёт в твоих лаптях, и поминай, как звали. Пусть возвращает лапти законному владельцу.
Слёзы от обиды навернулись на глазах у Вранека:
- Благородный вьюноша, эти лапти мои, ведь также? Если я действительно принесу три миллиона долларов ровно через месяц на это вот место? Да или нет?
- Да! – ответил бомж. В зале стояла тишина.
Он повторил это слово ещё два раза,- Да! Да!
- Так вот, я оправляюсь в Великобританию, где на аукционе Сот бис выручу за лапти десять миллионов фунтов стерлингов.
Зал разразился бурными овациями. Благородство Вранека оценили по достоинству.
- Вот теперь я вам верю, что вы отдадите три миллиона долларов мужику бомжу,- подскочила к Вранеку женщина, та самая миловидная соседка, напрашиваясь на знакомство.
- И правильно делаете, позвольте мне от избытка нахлынувших чувств поцеловать вас,- и, не спрашивая её разрешения, Вранек впечатал женщине поцелуй, да не в щеку, а в губы, вызвав у той бурю возмущения.
- Я просто негодую от вашей наглости, по какому такому праву поступаете таким вот образом?
Вранек удалился из зала, где проходили торги, под улюлюканья и свист публики. За Вранеком увязался бомж, они вышли на воздух.
- Надо бы поберечь лапти, они стоят сумасшедших денег, зачем вы напялили их на себя, повышая тем самым их износ?
- Дайте мне хотя бы ваши чибрики, ваши стоптанные сандалеты. Я же не могу в Англию лететь босой. А лапти я тогда приберегу, положив в саквояж.
- Где же саквояж?
- Вот вы мне его и достаньте, где хотите. На то вы и специалист по мусорным бакам.
- Что есть, то есть. Высшей категории. Этого у меня не отнять.
- Но- но, вы не очень – то задавайтесь. Нашли чем гордиться.
- Счастливого пути до Лондона. Сразу же на аукцион Сот бис, время зря не теряйте.
- Благодарю…э…
- Фуркадов я.
- А имя?
- Фуркад.
- Прощай Фуркад Фуркадов.
- Что значит прощай, а мои обещанные три лимона зелени через месяц? Или твои обещания ничего не стоят?
- Жди, жди меня, и я вернусь, может быть и раньше, чем через месяц.
- Ну, покедова, друг. Бывай, а я буду здесь тебя ждать в это же время.
***
Прошёл месяц, Фуркад на условленном месте ждал приезда товарища. Но он не появился. Фуркадов бесновался, неужели его провели как лоха. А Вранек не мог вернуться, ничего у него не вышло с лаптями. Едва он сунулся с ними на аукцион, как его вытолкали взашей, насдавали тумаков, а его дранные лапти выбросили в ближайшую канаву, посмеиваясь при этом от души.
- Куда придурок лезешь с лаптями, совсем стыд потерял, что ли?
Они ничего не стоят. Лапти твои липовые, грязные и рванные. За них и одного гроша никто не даст, а он суётся с ними, дранными лаптями на такой престижнейший аукцион, каким является Сот бис.
Вранек в гневе потрясал кулаками, сожалея о затратах на поездку денег из личных сбережений. Но его столкнули грубые мужланы в сточную канаву, где плавали грязные лапти.