далеко-далеко, я не знаю ни "как", и ни "где",
небо серое, голые ветви, цветущие всё ж.
там сиреневый шёлк мягко стелется с ветви на ветвь,
молоком и бутонами золота вышитый дождь.
сядет Императрица, раскосый свой взгляд опустив.
ароматным дыханьем порхает лиловый поток,
и вокруг её трона цветение персиков, слив,
хризантем, в чьих бутонах не виден пока лепесток.
она сядет, мечтая, пока бонзы в колокол бьют,
чья мелодия льётся сияющим гулким дождём.
в этом странном рождении - цвета и звука салют,
соскользнувший шелками и тонущий в небе самом.
под своими лиловыми крыльями, в синей парче
гимны Императрица в шатре бессловесно поёт.
Мои сны расплетаются, сходятся в новом ключе
тёмной бронзой и шёлковой нитью - как круговорот.
Edmund William Gosse «A Dream of November»
Far, far away, I know not where, I know not how,
The skies are grey, the boughs are bare, bare boughs in flower:
Long lilac silk is softly drawn from bough to bough,
With flowers of milk and buds of fawn, a broidered shower.
Beneath that tent an Empress sits, with slanted eyes,
And wafts of scent from censers flit, a lilac flood;
Around her throne bloom peach and plum in lacquered dyes,
And many a blown chrysanthemum, and many a bud.
She sits and dreams, while bonzes twain strike some rich bell,
Whose music seems a metal rain of radiant dye;
In this strange birth of various blooms, I cannot tell
Which spring from earth, which slipped from looms, which sank from sky.
Beneath her wings of lilac dim, in robes of blue,
The Empress sings a wordless hymn that thrills her bower;
My trance unweaves, and winds, and shreds, and forms anew
Dark bronze, bright leaves, pure silken threads, in triple flower.