И ты, мой верный Брут? И ты?
В обличии женском…
Только нож – не в сердце,
А очень-очень близко…
Но, зачем же в спину?
Тебе так легче, понимаю…
Я истекаю кровью и… прощаю…
Тебе и тем, кто зарится на трон:
Кому покоя не даёт чужая слава
И зависть опаляет будто лава
От извержения вулкана из сомнений,
Нелепых домыслов и грязных слухов,
Что пеплом станут и падут к ногам…
Твоим рифмованным, продуманным словам…
Мой верный Брут в обличии женском…
Так ошибаются лишь раз,
И он становится последним,
Когда всё на виду, ты не опустишь глаз,
Ведь карты на столе
И сделаны все ставки,
И так по-маяковски!
Есть патрон в стволе,
Но, лезвием больней
И вот – удар!
И предвкушение развязки…
Не просто так был выучен урок:
История циклична и банальна…
И ты, поверь, здесь не оригинальна:
Был и клинок, и кровь, и смерть…
Давным-давно…
И Цезарь стал бессмертным:
Живёт в истории и памяти людей,
А Брут навеки стал, запятнан кровью
Того, кто так ценил, любил и доверял…
И только нож – не в сердце,
А очень-очень близко…
Цезарь жив! Виват!
И не смертелен, и не страшен яд!
Пройдёт и боль в душе,
И станет ярче взгляд…
Лишь иногда он вспомнит те слова,
Что молвил, вспомнит лезвие ножа:
«И ты, мой верный Брут? И ты…»
В обличии женском…
Померещится и… сгинет,
Как все создания лжи и темноты.