Кто делит мир на правых и не правых,
Не усомнившись в выборе своём.
Услышит ли, как душно дышат травы
Над булавой истлевшей и копьём?
Все смертные находят смерть в итоге,
Но там, в земле — попробуй, разгляди:
Сшибали их в смертельной битве боги,
Иль в бой вели суровые вожди?
Тот был занудой, этот разгильдяем,
Тот был отец семейства, тот — бобыль.
А мы над ними мирно загребаем
Носком ботинка траурную пыль.
И так весь век, пока и к нам предъявят
Давнишний счёт вождей или богов,
Разгорячат подобно жаркой лаве,
И пустят в путь рекой без берегов.
Кому-то течь бездумно и безвольно,
Вверяя року мускулы свои,
А тот, взгляни — он убеждённый воин,
Хранит обычай рода и семьи.
А этот любит звонкую монету,
Другому прокормить детей — предлог,
И равенства в идущих рядом нету,
И разделить никто бы их не смог.
Тот — книгочей, романтик благородный,
Другой в душе — отъявленный маньяк.
А внешне — одинаковые вроде,
Друзья в быту, надёжные в боях.
Никто из смертных не заглянет в душу
Оставшимся и тем, кто шёл в поход.
Скажи: я остаюсь — и, значит, трушу?
Я смел — и значит, двигаюсь вперёд?
Да даже тот, кто двигает фигуры
По клеткам, замышляя шах и мат,
Не распознает свойства их натуры,
Пока себе не станет сам внимать.
Внимай себе, и ты поймёшь, наверно:
Судить — неблагодарно ремесло,
"Тот поступает право, этот скверно,
Тот за добро радеет, тот за зло" —
Разменные купюры чистогана,
На год, неделю, день, на полчаса,
Которыми играя, пропаганда
Народные скупает голоса.
Послушай без сомнений, и в итоге
Ты будешь мыслить так, как там и тут:
Вожди, неколебимые, как боги,
К победе справедливости ведут.
Полны достоинств вставшие под знамя,
Над каждым одинаков ореол:
И справедлив, и честен тот, кто с нами,
Кто против нас — бесчестен, подл и зол.
Так будет и понятнее, и проще,
И всем ясней, кому вменить в вину:
Переносить черты идеи общей
На всех людей, кто призван на войну.
Псам-рыцарям — неистовую псовость,
Язычникам — неутончённость душ.
Судящий, стой! Скажи: а как же совесть?
Ведь совести подвластен всякий муж,
Ведь ею как единою травою
Оплетены, шагая в забытьё,
И тот, что замахнулся булавою,
И тот, что над собой занёс копьё.
--------
Земля оправдывает тех, кто эту землю защищает.
Земля оправдывает тех, кто эту землю зачищает.
Земля оправдывает всех с мечом в карающей ручище.
Эпоха проклинает тех, кто уничтожен и зачищен.
Ты знаешь: победителей не судят,
А значит — побеждай любой ценой.
Нужны единомысленные люди
Пообочь, над тобой и за спиной.
Живущему в столице и на выселках
Возможно ли достичь единомыслия?
Любую силу время перемелет,
Любое право время истончит.
Любой урок изгладят перемены.
Ржавеет меч и истлевает щит.
Итог — не то, кто как с мечами мечется,
Но чьей рукой спокойно мелет мельничка.
Прозябнут зёрна ненависти в детях.
Запрут живую память в стариках.
Кто под землёй — за это не в ответе.
Кто над землёй — тот верно знает, как
Всю правоту, все жертвы, все мучения
Стереть одною строчкою учебника.
--------
Чья тут земля, объясни мне, чья?
Спорили жарко о ней князья.
Хмурый кочевник свершал набег,
Вёл политесы лукавый грек.
Нынче же может сказать: "Наш дом" —
Только лишь тот, кто на ней рождён?
Или пришельцу давать права?
Или граница во всём права?
Время по пьяни падало ниц —
Понавертело пьяных границ.
Мал со хмельного гонора спрос,
Если и он в эту землю врос,
И не ответит из-под земли,
Наши ль, не наши ль в город вошли.
В каждом, кто грешен — ветхий Адам.
Каждый узнается по плодам.
Хлебом делился, подал воды —
Значит, он свой, не чужой, лады!
Руки — что камень, щека — наждак.
Только вот скажут ли о вождях,
От перестрелок не ошалев,
По-человечески пожалев?
Доброй молвой идёт впереди
Совесть людская, а не вожди.
Мал человек на большой войне,
Но обнимает войну вполне
Сердцем своим, рассудком своим,
Лишь потому и необорим,
Что продлевает мечту одну:
Сердцем объяв, удушить войну.
Миной, ушедшей в сердце под лёд,
В мирное время она рванёт.
Капитуляцией лишь страна
Ставит страну на место. Война
Места себе не находит в тех,
Кто на войне оставляет смех,
Кто с неё злой процент получил
Взглядов тяжёлых, резких морщин,
Кто среди снов атакой живой
Связаны с павшими под землёй.
Глубже и глубже пласты войны.
Если копнуть лежалые сны,
Там богатырка с шитой звездой
К яме ведёт погон золотой,
А на ископанном дне сыром
Недоистлевший ратный шелом,
Ржавые стрелы целят князья.
Чья здесь земля, объясни мне, чья?
--------
Звон о единении
Сник и стих неловко.
Лица подземельные,
Яркая тусовка.
Вялые движения,
Алкоголь рекламный.
Им ли, псевдоженственным,
Течь горячей лавой?
И тут уж мы с Никитою Сергеичем
Замесим акварель тончайшим беличьим.
Ставки надфутбольные
Лакомей фаст-фуда.
Песни полюбовные
Петь готов иуда.
Но не то, что высказал,
Гостю помешает:
Гля-ко, брат, на выскочке
"Мяса" красный шарфик!
Скажи, зачем фанатов злое качество
Сергеич передёргивает начисто?
Игры подковёрные —
Что веслом по шее,
А на них ковёрные
Прежних веселее.
От киношных жихарей
Как узнать на марше;
Свой среди чужих ли ты,
Иль чужой средь наших?
Чем бесов гнать сквозь разум по дремотам,
Сергеич, лучше выйди с пулемётом!
--------
Ласкает слух прогноз экономический.
От всех, кто чужд, любую сферу вычистив,
Страна идёт вперёд, преображается,
Вот только в зеркалах не отражается.
Крепить единство по-любому надобно:
Пилы и скреп, затем — чертей и ладана,
Косы и камня, топора с половником,
Благого депутата с уголовником.
А что в итоге этом получается —
Нищающим умом совсем не чается.
Зачем гадать? Неважно, что получится!
Картошка в борозде должна окучиться!
И вот минувших дней благополучники
На трактора навесили окучники,
И лучники из древних дней истории
Опять в строю по воле консистории.
Пусть мелют недобитков недоношенных,
И дорожает жизнь врагов некошеных.
У нас заколосилось — любо-дорого,
А спорынью считать — задача ворога!
Нам говорили: "Жить прекрасно будете!"
Теперь твердят: "Прекрасно жили люди те!" —
Вот вывод мудреца от жизни, Зельдина.
Неотразимым век не нужно зеркало!
--------
Закат над полем Бородинском
С неделю небывало ал.
Никто о близком и родимом
На поле песню не спивал.
Не пел о Пскове иль Рязани,
Кто в рекруты оттуда взят,
Ни о подстреленной Шампани —
Наполеоновской солдат.
Могли бы петь, возвысив дух свой,
Из ружей сделав костыли,
О рабстве иль о вольнодумстве,
Но молча раненые шли,
И доходили до потока
В дороге скорбной на восток,
И разделял поток жестоко
На тех, кто вброд и тех, кто слёг.
Своих, чужих сочтя едва ли,
Не внемля просьбе: "Помоги!" —
Их добивали, добивали,
Снимая ранцы, сапоги,
Отбив от бородёнки жидкой
Захват слабеющей руки,
Весьма сметливые навскидку
Из сёл окрестных мужички.
В архивах вызнавший об этом,
Где я ходил в читальный зал,
Мне сын известного поэта
Об этом как-то рассказал.
--------
Жирует раб на воле,
Но жажды в нём всё те же.
На Бородинском поле
Растут, растут коттеджи.
Растут пока что в планах,
А там и на могилах,
Которые богема
Приговорила.
Вот — либерти торжество!
Богат? Приходи, владей!
...Сто тысяч без одного
Трупов людей и лошадей.
Где в двадцать раз по Волге
Течёт вода покорней,
Там в землю небом вогнуты
Обрубленные корни.
Обрублены, обмыты,
Отпеты, позабыты,
Покуда в мире сыты
Пииты.
Под небом и под водой
Поэмы подземной пласт
... Но мы и она — одно,
Бог даст!