В избе у озера лесного
мы с бородатым лесником
поили щедро домового
парным целебным молоком.
Изба - не царские хоромы,
но домовой неприхотлив.
В вечерних сумерках его мы,
неспешно трубки раскурив,
порой у печки замечали,
а иногда - у сундука.
Я принимал его вначале
за обнаглевшего хорька.
Но, осветив избу лучиной,
я разглядел не без труда,
что он в тулуп одет овчинный
и что густая борода
ручьем серебряным струится
на круглый выпуклый живот.
Пора бы скептикам смириться:
ведь он действительно живет
в избе у озера лесного.
Но нелегко его поймать:
он появляется без зова
и мигом прячется опять.
Он шумных сборищ сторонится.
Однако, судя по всему,
порой таинственные птицы
в ночи слетаются к нему.
В тулуп закутавшись косматый,
он песни древние поет:
в них грома слышатся раскаты
и ветра чудится полет.
Порой смешны его проказы,
порой коварно озорство,
и сделать что-то по заказу
никто не вынудит его.
Но успевает он за лето
прибраться в комнатах тайком.
Мы с лесником его за это
парным поили молоком.