Я шатала свое равновесие яростным воплем,
Кортизол беззастенчиво выжрал до донышка силы.
Я считала, что так будет легче расправиться с болью,
А тоска исцеляется дюжиной шотов текилы.
Обожженное горло воспламеняло разум,
Средоточие горечи, люди вокруг глухие.
Они резко кидали в лицо громогласные фразы,
А глаза, как алмазная пыль, оставались сухие.
И теперь в моей келье почти не осталось крика.
Не желая фальцетом - в осколки карминные стекла,
Я сейчас говорю без надрыва, размерено-тихо,
А за пологом века закат угнетающе блёклый.
В этом сумрачном мире, где каждый отчасти болезный,
Где полно изувеченных душ, и друг друга не слышат
Острота мною сказанных слов будет вряд ли полезной,
На соленые раны лимон до последнего выжат.
Я вполголоса, просто молчание кажется бездной.
Я надеюсь, что завтра рассвет будет ярче заката.
Между мною и вами всегда будет пропасть разверстой.
Говорю, а сама сомневаюсь, а точно ли надо.