(По мотивам поэмы А.С. Пушкина "Руслан и Людмила".
Эпиграф от автора:
Я с классикой, увы, не дружен,
И потому вот не у дел,
Я лишь, читатель мой, хотел
Назло ветрам и зимним стужам
Черкнуть, что Пушкин не успел, -
Мой слог цензуре тоже нужен.
И пусть мой критик извинит
За стиль и некую похожесть
И профиль закуёт в гранит -
Конечно, мой, а чей ещё же?)
_______________________________
!
В сырой пещере пилигрима,
Где рядом в камни бьёт река,
Зола, пылище вместо грима,
Писаний не одна строка, -
Он постарел необратимо,
Но взгляд струился свысока.
Там, у костра, рукою длинной
Он всё желал её привлечь...
И он привлёк её, Наину!..
Но вмиг любовь в пещере пыльной
Дала и трещину, и течь.
Он победил, отшельник наш,
Любви дождавшись хоть отчасти;
Бери же, Чагин, карандаш,
Рисуй экстаз любовной страсти!
Но ветер взвыл, метель вскружила
Над очагом невнятный вихрь;
Судьба отшельника хранила,
Она с душой его дружила,
Души его уважив ширь.
Озарена была пещера,
Искра любви огонь спасла,
И вот, для пущего примера,
Звезда любви, сама Венера
Ему свой дар преподнесла.
2
Тем часом вихорь стал потише;
Вот, колдовством предрешено
Любви взойти на пепелище,
И холостяцкое жилище
Наиной вдруг освещено.
Настал момент - возникла ведьма
Из круговерти, кутерьмы,
Не зря кошмар ему намедни
Приснился( явно не последний!)
Почти в преддверии зимы.
Герой внезапностью напуган,
Но просветлели облака
И за холмами скрылась вьюга;
О боги! Давняя подруга
К нему бредёт, дрожит рука.
А ведь её любил он раньше,
Но тут судьбину не признал
И отодвинулся подальше;
Скрипучий голос, полный фальши,
Его на брак увещевал.
Он отшатнулся, ужаснувшись,
Своим стараниям не рад,
От страха даже не обувшись;
Протёр глаза, но не проснувшись,
Вновь видит сползший с неба ад.
Глядит на согнутую спину,
Морщинистый, беззубый рот,
Он помнит юности картину,
А ей-то уж не первый год;
Подняв зажжённую лучину,
Отшельник наш слегка завис:
Ничем на юную Наину
Не смахивала эта мисс.
3
Меж тем старушка, спрятав жало,
Идя на выбранную цель,
Седого старца ублажала
И в исступлении визжала,
Таща на брачную постель.
Бабулька клянчила чего-то,
И сжался Финн в испуге весь;
Вот к горлу подступила рвота,
Внезапная в желудке резь...
В нём вызрела протеста нота,
Но бесполезна ныне квота
Любви былой... Старик измотан,
Сейчас бы кисленького съесть...
На лбу героя капли пота
Блестели. Как нежданна весть!
Он весь дрожит от поворота
Судьбы... Её дорог не счесть.
От страсти плавились каменья,
Дрожал страстями тихий грот,
Герой изведал апперкот;
Конец настал уединенью,
И змеи выползли с шипеньем
Из обжитых, уютных нор.
Нахмурен бедствием простор;
Зашевелились в нём сомненья,
Он даже руки к ней простёр;
Его прошиб холодный пот;
Благоразумие вот-вот
Героя кинет на мгновенье
И тело брякнется в костёр...
Где ж судьбоносное решенье?!
4
Пусть канет всё во тьму забвенья,
Сотрётся блеск от позолот
И дух уйдёт от этой свары;
Вплетутся сплетни в кулуары
Дворцов без всяческих забот,
Где Финна заживо склюют
И в пропасть времени сметут,
Не дав открыть в защиту рот.
Иссохнут тысячи болот,
Другими станут песнопенья;
Друзьям и братьям яд нальют;
И не одни взгорят пожары,
И не один свершится суд;
Истлеет прах от нашей пары,
Но сквозь безумных лет теченья
Пра-правнуки ещё споют
Под мощный рокот бас-гитары
Бессмертный хит про поворот!
Прошу простить за отступленье,
Читатель мой, хлебни компот,
А мы продолжим представленье
И возвратимся в древний грот.
5
Старик молчал, глазам не верил,
Ведь где та дивная краса?
Зачем он сорок лет отмерил
Для заточенья? Небеса!
- Скажите, где же та Наина?
Её фигура, гордый взгляд?
Но всё покрыли мрак и тина,
Воспоминаний горький яд...
Давно-ль, оставив мир суетный,
Сбежал он в дикий край земли,
Простому глазу неприметный,
Где черти тайны берегли?
Давно-ль, с любовью распростившись,
Он на себе поставил крест,
Десятки лет в трудах постившись,
Не видя тысячи невест?
- Давно-ль? Ещё вчера то было,
Назад каких-то сорок лет;
Я одного тебя любила
И страстью пылкой не остыла, -
Хрипит старушка из могилы
И шлёт оттуда же привет.
= Мне нынче семьдесят всего лишь,
Но друг, ведь в этом нет следа?
Ты доказал: Наины стоишь!
Но что бездействием неволишь,
Герой пещерного труда?!
Давай присядем на дорожку
Под стуки наших двух сердец,
Ты сменишь старую сторожку
На респектабельный дворец;
И лапти сменишь, и рубашку,
Взойдёшь на вышитый ковёр;
Наина даст тебе поблажку
В обмен на хитрую бумажку -
В обмен на брачный договор.
Исправим юности оплошность,
Разделим ложе на двоих;
Твою упрямую дотошность
Поэт скуёт в железный стих;
- Люблю! - старушка верещала. -
Очнись скорее ото сна!
Ладья любви в волну причала
Для нас с тобою подана!
6
Свой шанс учуяла ворчунья,
Но не был к ней лоялен Лель.
= Узнай, мой друг, что я колдунья,
К чему пустая канитель?
Зачем излишние раздумья?
Нас ждёт добрачная постель.
Зачем секуд бесценных трата,
Благословение богов?
Ах, как горька за всё расплата...
Но бурной юности утрата
Минула прочь. Взошла любовь!
Как мне мила твоя заплата
На рукаве, и борода;
Скажи мне лишь простое да -
И возгорится в мире атом,
И страшный чёрт нам станет братом,
А Черномор - законным сватом,
Причём без всякого стыда;
Мой друг, я в том не виновата,
Что ты отвержен был тогда.
Я разлюбила Черномора,
Но где в тебе любовный блеск?
Не выноси с пещеры сора,
Забудь про яблоко раздора,
Я всё равно тебя измором
Возьму и разведу на секс.
Узнай, мой витязь: камасутра
Недаром Индией дана;
Помолодеешь ты наутро,
И стану я стройней как-будто,
Так выпей всю меня до дна!
Куда ты пятишься в испуге,
Моя давнишняя любовь?
Я помню прежние заслуги,
Твои дары и звон кольчуги
И все дела, что выше слов.
7
Приди ко мне в мои объятья!
Наина жаждает любви!
Пускай мои не модны платья,
И пусть мне черти словно братья,
Приди! - и братьев не гневи.
Меня судьба не сдаст в архив,
Ещё скелет страстями пышет;
Мой друг, чего ж ты не игрив?
Мой ветхий призрак будет жив,
Пока поэт упрямый дышит!
Зачем задёргал правым глазом?
Почто мне выдал нервный тик?
Утешься - нет былым проказам,
Накрылась юность медным тазом,
Присяжный вынес свой вердикт!
Во мне отыщется харизма,
Хоть стёрся след былой красы;
Клянусь - я больше не капризна,
По красоте - не Мона Лиза,
Чуть лысовата, возраст криза,
Но как плоды любви вкусны!
Давай пройдёмся по бульвару,
Узришь - цена мне не пятак:
Я на Тверской не закемарю
И без потуг перепиарю
И Пугачёву, и Собчак!
В Любви я много повидала -
И колдовство, и древний Рим,
В пещерах ада побывала,
И всё ж своё не отплясала;
Давай же юность повторим
И наш поход начнём сначала!
Мой витязь, вид твоих кальсон
В моё признанье вносит смуту...
Зачем издал ты тяжкий стон?
А хочешь - твой приказ закон! -
Я воскрешу Червону Руту?
8
Не убегай, извечный странник,
Всё в мире кармой решено:
Затонет в будущем Титаник,
Друзьями станут кнут и пряник,
А я - навек твоей женой.
Ты не смотри, что я трухлява
И что на ладан я дышу,
Ты тоже выглядишь коряво,
А я же - горькая халява
И всех в любви перепляшу.
Не упивайся мнимой властью!
Мой призрак вехий не убить;
Воспламенись-ка новой страстью
И моему не дай запястью
Тебя в постели удавить!
В твоей душе холодный иней,
Но в небе тиснута строка;
Взгляни в глаза своей богине!
Неужт не клялся ты Наине
В любви на вечные века?!
Твоя постель давно остыла...
Согрей её теплом любви!
О! Сердце я своё разбила
И все грехи твои простила,
Мой старый добрый визави!
Сожги огнём туман ненастья,
Ко мне приблизься хоть ползком! -
Я признаюсь в любови страстной
Тебе, мой рыцарь седовласый,
Бессмертным русским языком!
С тебя сниму свои заклятья,
Ты только сгладь свою вину;
Ну дай же! Дай мне каплю счастья,
Сорви с меня остатки платья,
Разбей трухлявую стену!
Мы насладимся в полной мере,
В нирвану страсти упадём,
Любви, надежде, да и вере
Мы гимн любовный пропоём!
9
Ты прав: я брызгаю слюною,
Чуть-чуть слепа, почти глуха,
Увы, года тому виною;
Зато поэт восполнит мною
Великолепие стиха.
Под колокольный звон набата
Мы вкусим свадебных плодов;
Пусть я немножечко горбата
И многих нет уже зубов,
И с виду вроде кривовата,
И даже малость страшновата,
Но в сердце нет уж холодов;
Минули прочь года разврата,
Не закрывай мне к счастью врата;
Не обольстись - ты жил без блата,
Нарви-ка лучше мне цветов
И из себя не строй Сократа;
Ты тоже в старость без возврата
Заехал тяжестью годов,
Где даже острою лопатой
Не сыщешь юности следов!
Проснись! Внеси свой вклад посильный,
Встряхнись от старческой трухи,
И в век грядущий и цивильный
О нас потомки снимут фильмы
И новизну вплетут в стихи.
Приди! Я сорок лет гадала,
Когда же твой услышу зов;
Я всё имущество продала
И в безнадёжности страдала
От сексуальных вещих снов.
10
Она была полна желанья,
Но тяжкий кашель помешал
Закончить пылкое признанье;
Сей призрак тягостно дышал.
Со рта полились струйки пены,
Симптом безвестный в тех краях,
Не вынес Финн подобной сцены,
В его душе гнездился страх;
Любовь вселенская пропала
И мысль крамольная витала
Уже про яд в его мозгах.
Костёр сдыхал. Она впотьмах
Его на ощупь лобызала,
Хотя любви маячил крах;
Всё выше стадия накала,
Но ей признаний было мало,
Она их слышала в горах
И по чуть-чуть с себя снимала
Вещички. Вот рукою взмах -
И быть спокойным не пристало,
Пора прогресса бы в делах.
Прогресса ж нет. Герой поник,
Не рвётся с уст любви реприза;
Он рвёт в отчаяньи дневник -
Любви большущей гибнет виза,
Любви былой... Нет смысла жить,
Настал черёд затормозить,
Раз страсть не может возбудить
Картина дивного стриптиза;
Но вот настырная маркиза,
Что сорок лет была горда,
К нему приблизилась вплотную.
Клыком сверкая изо рта,
Она прибегла к поцелую;
Её святая простота!
Облобызать её такую?!
Герой сознание терял,
Его пять раз в очаг стошнило,
Он землю русскую обнял;
Не в море - здесь девятый вал,
И не в аду, а здесь горнило!
11
Для психики такое слишком...
Но вот ещё один удар:
Наина занялась бельишком,
Глаза щекочет пеньюар.
Вот мельканул чулок ажурный
С подвязкой там, у пояска;
Защёлкнулся капкан амурный
От пят до самого виска.
Колдунья действует по плану,
Что оземь грохнут храбрецы
И из гнилых гробов восстанут
От вожделений мертвецы.
Герой напуган не в нарошку,
Его слепит не вид купюр -
Наина обнажила ножку,
Облез столетний педикюр.
Из туфли вывалилась стелька,
Душа повесы рвётся вспять,
А между тем снята бретелька,
Вторая, третья... Целых пять.
Героя мучает одышка,
В печёнке сильно стало жать,
Финансов нет... пуста кубышка,
А это значит - не сбежать!
Его добил сердечный приступ,
Чтоб не слететь с каменьев вниз
Он ухватил руками выступ,
Опасен старческий стриптиз!
Но действо явно не в финале,
Свершив рискованный скачок,
Слетел в костёр с не званной крали
Вполне приличный паричок.
(Про тот момент в оригинале,
Как помнит Цензор, был молчок).
Но что за танец? Не тальянка,
Не пляска под тяжёлый рок,
Герою дурно... Валерьянки
Ему бы выхлебать глоток.
12
Стоит угрюмо вечный странник,
Он впал в прострацию и сон,
А ей осталось снять купальник
И взять разбитый бастион.
Он зашатался, как мальчишка,
Душой велик, а телом стар,
Пора, пора, иначе крышка,
Какой же выбрать контрудар?
На что-то надобно решаться
В такие древние года,
Ведь ей недолго обнажаться
В пещере тесной, и тогда...
О мимолётное мгновенье! -
Ползёт с её ноги чулок,
Всё ближе миг сооблазненья,
О боги! О жестокий рок!
В года безвластья и регресса
Он был как мячик для битья;
Ещё желтела только пресса,
А коль писать предельно честно,
За принуждение для секса
Тогда не вызрела статья.
Днепровский бриз тряхнул костёр,
Что затухал и был так хрупок;
Герой глаза рукой протёр -
Мелькали сцены битв и рубок
И все дары, что ей он пёр
Через моря во чревах шлюпок,
А в семьдесят - какой позор! -
В награду вид линялых юбок
И лет минувших пыльный сор
Да в память вкрапленных зарубок...
Но вот стомил его измор -
Довольно слушать всякий вздор! -
Пора решаться на поступок.
В костре поленья затрещали,
Сгорел растоптанный закон
Любви... Как видимо, едва ли
Колдунье верно нагадали;
Храбрец надел свои сандали,
С небес ему был послан звон;
Сомнений нет, что так мешали,
И вот воспрял от спячки он:
Один рывок к освобожденью -
И чист, как льдинка на снежке!
13
Но червь сомненья ходит тенью,
Как не испачкаться в грешке
И на тропе не заблудиться.
Он, озираясь, словно волк,
Искал от пут освободиться;
В деньгах ли, может, будет толк,
Чтоб от старухи откупиться?
С любовью этой не смириться;
Теперь пора подсуетиться,
Пора исполнить давний долг
И хоть морально насладиться.
Устав себя терзать-коряжить,
Пра-предок наших праотцов
Поддался тяжкому раздумью;
И вот для подвига готов:
Он всё ж решил её уважить
И трахнуть старую колдунью
Поленом дымным по башке,
И пусть хоть кто-нибудь докажет;
Боюсь, за этот милый штрих
Наш Цензор, славная Елена,
Трудов осилит за троих,
Ведь если сей не тронуть штрих,
Цензуру ждёт почти измена;
Спадали с витязя штаны
(Тогдашний век не знал подтяжек),
Герой любовной старины
Их закрепил на ремешке,
Но сине-серый диск луны
В землисто-пыльном порошке
Любовникам был горько- тяжек.
Но нет, бабулечка дожала
Героя, взяв в ладони власть:
- Поверь, - старушечка брюзжала, -
Хочу к ногам твоим припасть;
Ах, юность, в ней я оплошала,
Сейчас лишь ты Наине пара,
Нам срочно надо переспать.
14
Любовь всевластна над веками,
И в семьдесят она хмельна... -
С трясуче-тощими руками,
В глазах - безумства пелена.
И признавалась шепеляво
В любви загробным голоском,
И мощи дряхлые костляво
Дрожали перед стариком.
Герой, до времени смиренный,
Финал дискуссии кладёт;
Она ему: изгой презренный,
Завлёк силком Наину в сети,
Обрёк в позор на целом свете,
Все мужики хвастливы этим,
Пока до дела не дойдёт!
Влюбил до гроба ты Наину
В себя! Теперь не будешь свят!
Влюбил - и нагло, дерзко кинул,
Тебе потомки не простят!
Так трепещи же, дерзновенный,
За гордость глупую свою!
Наина не простит измены,
Направив мщения струю,
Хоть едь в молдавские Мерены,
Хоть прячься в далях Ойкумены
Или в болотистом краю!
Но ей не выгорело дело,
Утрачена над Финном власть.
Ах, как она теперь хотела
Любви его изведать всласть!
Но ни к чему увещеванье
Колдуньи злой не привело -
Погасла страсть, ушло желанье,
Легли морщины на чело.
Она покинула пещеру,
Где Финн её боготворил;
И мы задёрнем здесь портьеру;
Вот так коварную мегеру
Отшельник скал разоблачил.