Осенней зрелости привет
озябшим утром шлют дожди,
и напоют тебе они в обед,
и вечером, и в ночь в кредит...
Невзрачен, мрачен, нелюдим
эпохи, эры, мириады лет
тот полувыживший мудрец, в груди
тоскливо плачет его свет.
Мелодия к себе тогда звала,
звала щемящая, гниющая любовь,
как вдруг с тычка оборвалась
лирическая песнь. И вот уж вновь
в изгнанье сослан интеллект,
кромешной ересью он извращён,
в сообществе подобнейших калек:
сочувствия и доброты. Польщён
вниманьем и заботой человек,
задумавший в достатке жить;
пергамент выцвел, лал поблек
и ткань веков давно не сшить...
Осталось что-то, только что?
Цепляется напрасно, может быть,
веселие, неверие даны ему на то,
но как тонка и как прозрачна нить!
Мудрец оставил суету, поник,
грусть указала путь, маршрут,
на карте знак искомого возник,
но в месте том надежды не живут.
Дожди не смоют, разольют
унылые мотивы прежних дней,
и дремота, рассудку дарствуя уют,
найдёт, и сон забывшихся людей.
Усталость, немощность, всё в ней,
задумчивость - роскошество ума,
хладящий скептицизм - злодей,
о, в грусти грани острые весьма!