Хотел бы я получить дар редкой судьбы, это едкое золото, этот язык — бесчинственный, многоликий, буйнотворящий, искренне, кристаллически опьяняющий, пряный, как дым бразильской сигары, и неопрятно взъерошенный, точно табак в раскалённом некке её трубы; язык магический, алхимический, чарующе узловатый, нуминозный сапфирной психической глубиной, — пирофорный язык эфемерных созвездий и диссонантных форм, сотрясающий атмосферу раскатами греческих, кельтских, славянских аллитераций; язык эфирный, небесный, земной, так запросто щёлкающий, телесный, мой.
Язык мой внутреннейший, сам себя полагающий, россыпями мелодий выхватываемый из воздуха, — всецелая оркестровка вечернего города в сентябре, — хорошо виден издали, но рассыпается в приближении; многострадально эзотерический, обречённый на вечную неоформленность, он будет нестись к горизонту, где в уроборос сцепились идеал и сплин, — о, магнетизм запредельного наслаждения! Язык, о который бессильно споткнётся вышколенно-тщеславное человеческое начало (безумно горькое по итогу, но оторванное от чувства горечи), когда с высоких небес обильно произольётся рояль обширных горных плато или — глубинно, медленно, снизу вверх, — заведёт своё пение флейта тихой одноголосной импровизации, которая зарождается и живёт, изобилуя собственностью момента (приватная именная сцена), ни в чём не нуждаясь, как частный бесценный случай без прецедента, что царственно обретается в бытии несмотря на отсутствие предпосылок.
(В этих музыках плавают, словно диковинные рыбы на выставке разных глухих характеров, невидимые уведомления, растаявшие пустые годы, поразительно сохранившиеся воспоминания о конкретных датах и именах, поганые хороводы планктона в тошнотворно прилежной сытости, и невредимые остовы кораблей, и блеклый свет непечальных подводных гроз, притягательность некоей флюоресцентной массы; в костенеющий блеск устремляется городская жизнь, ночная по преимуществу. Не позволив остыть в лепую нереальность грёз, ты, возлюбленная, порою исподволь всё-таки сохраняла мир к самому полнокровному мгновению для двух тел, меняющихся в себе, точно в-себе-всеобщее, точно покерные расклады, но уже предвечно избывших страсть, которая щерится опрокинуть, которая опрокинет.)
В дисплее погасшем увижу лицо своей редкой судьбы, словно в зеркальце синего океанического массива, — прозрачная капля карельского леса, неоценимый дар; тщетно пронзая болезненно голубое утро, проглотить неизвестно что — глазок пешеходного светофора: зелёный, красный, или какой-то автомобильный шум, — чтобы, кажется, попытаться: нести и спасительно дать эту пряную каплю амбулаторной помощи тем живым, кто поёт сквозь всё, или тем обглоданным и кривым, кому сегодня уже отравили душу.
25 августа, 2023 год.