На краю холодной иордани
задремал к утру мороз крещенский,
стих вчерашний визг и хохот женский,
съедены все пышки на сметане.
Монастырь встал ставропигиальный
над прудом как меловые горы,
утренние птичьи разговоры
надо льдом зазвякали хрустально.
Островком плывёт средневековья
этот уголок сквозь шум московский,
в инее весёлые берёзки
искренне любуются собою.