Камин, и кресло перед ним, и пожилых картин "киоты"
с тяжёлой тусклой позолотой, укрытые в тумана дым.
Здесь до сих пор светильный газ и стук копыт мощёной площадью,
когда запрЯженные лошади спешат по ней в урочной час.
И скрипка, и "Полёт валькирий", и тускло светится окно,
как будто ждут меня давно в ненастоящем этом мире.
А настоящий мир меж тем живёт, суетный и фривольный,
не чувствуя , как это больно - укусы мелочных проблем.
Воюет, строит, любит, пьёт, играет в карты и рулетку,
и жизнь, как юную нимфетку, к столу в нарезке подаёт.
В нём цвет и запах, звук и вкус, в нём все нюансы осязанья,
кристально-ясное сознанье, бравурный марш - не тихий блюз.
И я его чуть-чуть боюсь, хотя давно пора привыкнуть,
дать в поры кожные проникнуть, смириться, сдаться, слиться в шлюз
и по течению - туда, где воды Стикса величаво
текут, венчая все начала.
Как холодна его вода!