Вглядишься: всюду неучи да чайники –
ни «бе», ни «ме», ни в мудрый зуб ногой,
зато, горазды выползти в «начальники»,
задавшись целью, явно не благой.
Что столь живуча практика неравенства,
похоже, справедливость всё же есть,
чего не всем, конечно, шибко нравится,
но, это, под каким гарниром есть.
Мне, лично, сопоставившему факторы,
галантно говоря, до фонаря:
все «критики», «корректоры», «редакторы»,
как опыт показал – отнюдь не зря.
Вот оттого, занудное, гунявое –
зарёкся меньше слушать, зреть, читать.
На кой мне чьё-то «мнение» корявое,
коль ценного душе не может дать?
Хоть мэтром не прослыл, не стал профессором,
нести стараюсь реже бред и чушь.
Являясь для себя строжайшим цензором,
не плачусь: мол, не дюж, объевшись груш.
Хожу в мирок свой, будто бы на исповедь;
мозг-батюшка укажет верный путь
к искомому сейчас и здесь, и присно, ведь
лишь он готов утешить, вправе пнуть.
Кому-то, да, сродни опеке матери,
желателен пригляд сторожевой,
потребны гувернёры, надзиратели,
суфлёры, гиды, бдительный конвой.
Ни с узкою, иначе, ни с широкою, –
за чью-то руку цепко не держась, –
не сладят со своей стезёй-дорогою,
петляя вдоль, и около кружась…
Терпеть не мог любые демонстрации,
всегда претил мне скоп, коллективизм,
знать, оттого, посредством медитации
был взращен мой здоровый эгоизм.
Видал я кое-где массовки свальные,
однажды невзначай сообразив:
уж если грабли в лоб, чтоб персональные!
О, Жизнь – оригинальный инклюзив!