В человеческом сердце так много проблем:
То кровь по аорте неправильно хлещет,
То щемит его от общения с тем,
Кто был дорог тогда, а сейчас выкинул вещи.
В человеческом сердце накоплена боль,
Боль и времён, боль поколений,
Боль отношений, от слова «любовь»,
Боль из-за чувств и своих же решений.
О собственной боли расскажет вам каждый,
Не называя имён, фамилий и дат.
Потому что проблемы рассказывать важно,
А не делать из них для себя экспонат.
Только, помните, люди, я вас прошу.
Чужая проблема – не меньше своей.
Из-за своих – я уже не дышу,
А другие – быть может и дышат быстрей.
Начнём по порядку от малого к жести,
Начнём по порядку вести диалог.
О том, как однажды проносятся вести,
Как кто-то исчез, но вернуться не смог.
«Я тогда была юным наивным ребёнком,
В куклы играла, играла в саду,
Не нуждалась в подгузниках или пелёнке,
Трогала счастье, идя по мосту.
Сердце стучало об рёбра внутри,
Дыхание было ритмичным и чистым,
Не слушала, кто там и что говорил,
Смотрела на то, как отец курил Винстон.
Статный мужчина, широкие плечи,
С широкой улыбкой и чувством любви.
Он ушёл по делам примерно под вечер,
Но оказалось – ушёл из семьи.
Мне так сложно сказать о реальных причинах,
Потому что, не знаю, зачем, почему…
Почему вдруг пропал самый важный мужчина,
Почему вдруг решил он покинуть семью…
Сложно сказать, почему эти слёзы,
Почему эта кислая едкая боль
Ощущается летом, и даже в морозы,
Почему всё случилось, случилось со мной?
А если однажды уйдут и другие?
Уйдут и другие, как сделал отец?
Почему нас бросают, кого мы любили?
Почему так торопятся встретить конец.
Из-за этого больно на сердце и в лёгких.
Из-за этого больно даже в душе
Из-за этого много теперь одиноких,
Из-за этого мысли все только о том:
Когда уйдёте вы все-то уже…»
«А я помню другую проблему на сердце…
Мне хотелось дружить с человеком одним
Стучалась к нему в диалоги, как в дверцу,
А он лишь спросил – что могу предложить.
Он хотел только тело, а я – пообщаться.
Не нуждалась в любви, не хотела его.
Мне хотелось моментами лишь наслаждаться,
А для него лишь общаться – уже нелегко.
Ты мне сказал, что я тебя цепляла,
Я начала цепляться за слова
Мне было мало-мало-мало
Хотелось больше диалогов и тебя.
Хотелось дружбы, а не ваших отношений.
Хотелось много-много говорить,
Хотелось настоящих приключений.
Хотелось наслаждаться – не любить.
Ты уходил, сливался и игнорил,
Старался всячески и всюду избегать
Пока я всё общение крутила на повторе,
Пока не понимала, не хотела отпускать.
Пока сама себя кормила паранойей
Внутри меня копилась пустота,
Такая милая, наполненная болью…
Мне так хотелось дружбы. Ты – хотел меня.
Но, чтобы время адекватно провести
Необязательно заканчивать в постели.
Необязательно кого-то там любить,
Необязательно твердить о том, как вы его хотели.
Мне было больно, я рыдала
Когда ты вдруг решил тихонечко уйти
Мне было мало-мало-мало,
Хотелось всё вернуть и всё спасти.
Сейчас я проработала проблему.
Та боль ушла, оставив лишь ожёг
Спасибо, друг, за то, что это сделал,
За то, что превозмочь себя помог.
Ты называл тогда по-разному, но «солнце»,
Пожалуй, слишком сложно позабыть
И всё, что мне отныне остаётся
Принять себя и дальше жить.»
«А я буквально вырос рано.
Семья в долгах – а я в долгах семьи.
Всегда всем должен, должен слушать маму,
Должен быть опорой для сестры.
И эти беды давят-давят-давят,
Ужасно хочется уйти,
Не то, что цену денег, себе-то цену я не знаю,
Не знаю чувство самодостаточной любви.
Я не ребёнок в альма-матер.
Я просто сын, что должен искупать вину,
Вину за то, что вырос слишком рано,
Вину за то, что не могу потратить деньги на себя,
Ведь должен тратить деньги на семью.
В меня вложили все семейные секреты,
Которые боялся я раскрыть.
Я прятал их в себе, но не нашёл в себе ответы,
Кем дальше быть, кем дальше жить.
Теперь, когда я думаю о взрослых,
Когда я сам давно уж взрослым стал,
Я понял – не могу решать серьёзные вопросы,
Ведь слишком долго им решение искал.
Всем людям – помощи не хватит.
Им нужен и психолог, и друзья.
Им нужно много денег, чтоб их тратить.
Ведь иногда же нужно тратить на себя.
Вся жизнь – как полоса из чёрной краски.
Я жду, и жду, и жду, когда же белая придёт
Привык носить на людях маски,
Ведь в душу всё равно навряд ли кто-нибудь нырнёт.
И нет анализа поступкам,
И нет анализа всем сказанным словам.
Все на лицо одно, все часть одной ужасно скучной шутки,
Я не могу запомнить их, не помню даже имена»
«А у меня была подруга.
И парень тоже раньше был.
Любили очень мы друг друга.
Любили так, что не хватало даже сил.
Но человек, что с виду молод был,
Сказал тогда мне очень тихо:
«Мы расстаёмся, правда, извини»,
Я разошлась тогда на психи.
Мне было больно на душе,
Хотелось громко-громко плакать,
И дёрнул чёрт тогда вообще,
Надежду глубоко в себе не спрятать.
Подруга рядышком стояла.
И тут же захотела поддержать:
«Ой, ты представляешь, я так рада,
Что ничего не будет вместе вас держать.
Ну, вы расстались – Слава Богу.
Я правда рада, чёрт возьми».
Такая специфичная подмога,
Когда мне хочется забраться вглубь земли.
Мне хочется пропасть из всех радаров.
Мне просто хочется рыдать…
Такой поддержки мне не нужно даже даром.
Таких людей совсем не хочется понять.
Мне было больно, даже слишком,
Стекали слёзы по щекам.
Не знаю, почему так неудачно вышло,
Но, к счастью вышло так, что больше не друзья.
«А у меня в другом скрывается проблема,
Проблема в том, что жизнь вообще не там…
И отношения не с тем, с кем я бы захотела,
А отношения лишь с тем, кто много избивал.
Спонтанное знакомство с толикой садизма…
Ведь я тогда была ещё ребёнком.
Полна надежд и оптимизма,
Но в этом смысла нет, не вижу в этом толка.
Ещё четырнадцати нет…
А всё лицо уже в побоях.
Ломал об спину табурет,
Боялась, что никто не остановит.
Была в плену, зверёнком в клетке,
Была как мясо для него.
А он орангутангом был на ветке
Он был не человеком, а дерьмом.
Когда четырнадцать исполнилось – страдала.
Он брал и брал, когда хотел.
А я бороться в принципе устала,
Когда спала – он наблюдал за мной, смотрел.
Пускал мне кровь из рук на коже,
Душил он, связывал и бил.
А я валялась в бездыханном состоянии в прихожей
Пока он с кем-то тихо-тихо говорил.
Он ревновал к столбам и, кажется, прохожим
А я боялась даже слово-то сказать
Он приставлял мне к горлу свой армейский ножик,
А после связывал, тянул меня в кровать.
Мне мать не верила, твердила, я гуляю,
Что сплю буквально с каждым во дворе,
А я её поверить умоляю,
Твержу хоть раз поверить мне.
Он столько боли причинил,
Развил во мне и страх, и паранойю.
С улыбкой дьявол твердил,
Что без него гроша, увы, не стою.
А я ушла, буквально скрылась,
Боялась думать, делать, говорить.
Слезами столько раз умылась,
Что не могла нормально жить.
Я правда ненавидела за то,
Что не успела с дедушкой любимым попрощаться
А всё…А ВСЁ ИЗ-ЗА НЕГО!
Из-за него пришлось тогда мне задержаться.
Я ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Но правда рада, что смогла тогда уйти.
Мне правда жаль, что ты тогда смог выжить,
Мне правда жаль, что кто-то смог тебя спасти.
Какой ты мать его военный,
Когда не мог служить и защищать.
А молодая девочка была военнопленной?
Раз ты решил тогда её пытать.
Насильник. Тварь. Подонок и маньяк.
Мне правда жаль твою семью и то, на что ты претендуешь.
Я буду рада, если будешь умирать.
Ты ничего не значишь. ДЛЯ МЕНЯ – не существуешь.»
Мне так больно представить, что всё это правда,
Что проблемы реальные люди несут,
Многие скажут на это: «да, ладно,
Бред это всё. Пусть подальше заткнут.»
А я вам отвечу –
Катитесь-ка к чёрту.
Желательно сразу, можно навечно,
Туда, где дыхание кажется спёртым.
Люди сказали о личных проблемах,
Тогда, я, пожалуй, и сам расскажу.
Расскажу вам о том, что неправильно сделал,
Расскажу вам о том, что на сердце ношу.
Это было давно, пока ещё в школе,
Пока ещё в школе был маленьким я,
И попасть вдруг в больницу себе смог позволить,
В больницу тогда положили меня.
А ещё у меня был улыбчивый дед.
Он много курил, много матом ругался,
Но дороже меня никого в жизни нет,
Он очень любил, он гордился, старался.
Подарки, игрушки, забота, любовь,
Вместе в гараж, а потом на прогулку.
Я бы хотел повторить это вновь,
Но жизнь запирает моменты в шкатулку.
Машина сломалась – пойдём в магазин,
Он снова ругается, Оптиму курит,
Он не хотел, чтобы я был один,
Он думал тогда - внук правильным будет.
А я – заболел. Оказался в больнице.
Мама ходила ко мне каждый день.
Ощущал я себя будто сказочным принцем.
Мне тогда даже двигаться было-то лень.
А потом операция…Сложный наркоз.
Сложный отход. Возвращение в тело.
Я не думал тогда, что это всерьёз.
Что кого-то и как-то это задело.
А потом уже выписка. Можно домой.
Мама приходит и, сев на постель,
Начинает спокойно общаться со мной,
Как себя чувствую, как прошёл день?
И как бы случайно, совсем невзначай…
Весьма аккуратно просит не плакать.
«Стас, я прошу тебя, не страдай…
Когда будем дома, минуя всю слякоть…
Дома большие грядут перемены…
Не удивляйся, прошу, ничему…»
Что же случилось? Что могу сделать?
Мне сложно понять и я просто молчу.
«Твой дедушка умер» - проносится эхом.
Проносится эхом в моей голове…
Я не просто реву, я в истерику въехал,
Будто умер тогда по своей же вине.
Это боль давит в сердце, сжимает его…
Я упал на подушку тогда и ревел.
Не осталось на свете уже ничего,
Такого, чтоб сильно я захотел….
Чтоб захотел, как увидеть его,
Как сказать, что мне дорог,
Как без него мне жить нелегко,
Как путь осознания был очень долог.
Я плакал в подушку, я бился в постель.
Глотая стаканами горечь утраты.
Настал новый вечер. Настал новый день.
А я – ничему уже больше не рад…
И…я до сих пор сам себя обвиняю.
Обвиняю себя и тот чёртов наркоз,
Обвиняю себя, но понимаю,
Что возможности нет изменить тот курьёз.
Он так волновался и умер во сне
Умер во сне из-за инфаркта…
Вот, тогда и погибли во мне
Чувства, любовь и вера в лучшее завтра.
Я очень скучаю, ты слышишь меня?
Я твой внучок. Я больше не плачу.
Мне очень сложно жить без тебя.
С любовью и памятью. Твой маленький мальчик.
Разное счастье, но общая боль.
Ситуации разные – схожие в сути.
У кого-то проблема – это любовь.
У кого-то проблема – обычные люди.
Мы все не похожи, с характером разным,
С разным складом ума и души.
Вызывают эмоции разные фразы,
Причины различные, чтобы жить.
Но у нас одно общее есть в этом мире,
Это не номер подъезда, не номер квартиры,
Не билет в самолёте, не то, что любили.
Не то, что родились, не то, что и жили.
Мы просто на раны сыпали соль.
У нас – одно общее. Наша общая боль.