Казалось людям, что огнепоклонником был царь,
Действовало на него магически взметавшееся пламя.
Лишь только стоило возникнуть где-то пожару
И тут же царь самолично возглавлял людей –
Вёл за собой команду на укрощение огня,
Кидался на пожар, как бабочка, летящая на свет.
Пётр не берегся, словно намеренно опасности искал:
Может, она просто к себе его влекла,
А может, он искренне хотел помочь людям в беде,
Хоть укрепилось мнение, что не был царь человеколюбцем.
Вот снова разгорелось пламя где-то в слободе,
И снова кричит денщик Денис Петру: «Пожар!»
Царь Пётр выскакивает в исподнем за дверь,
Приказывает побыстрее звать команду –
Пусть тащат с собою вёдра и багры!
А зарево пожара взлетало ввысь снопами искр
И превращались эти снопы в целые фонтаны,
И это очень напоминало любимые царём фейерверки…
Деревянная Москва горела часто и дотла,
И вновь на пепелище строились деревянные дома.
Обычно, всем миром пожар тушили,
Но если уж взялось, то был и мир бессилен,
Старались люди спасти добро – и пусть горит,
И отправлялись погорельцы в путь за подоянием…
Вот, наконец, три десятка преображенцев собралось,
Под предводительством Петра отправились за Яузу.
А там уже вся улица горела,
Жадно пожирал огонь деревянные избёнки.
Суетились люди, не зная толком, что им делать:
Кто-то горящие брёвна растаскивал баграми,
Другие сгрудились возле спасённого добра,
А третьи в смешной надежде иконами махали –
Может, небесные силы угасят им огонь?
Пётр возвышался богатырём среди народа,
Но всё равно, не сразу признали в нём царя,
А когда признали – попытались на колени пасть.
Грозно рявкал Пётр на них, приказывая встать,
Едва был слышен он средь треска рушившихся брёвен –
Нужно было преградить пожару путь,
А кто-то говорил, что нужно белого голубя пустить,
Тогда пожар утихнет сам собою…
А Пётр ярился – какого, к чёрту, голубя,
Приказывал растаскивать горящее живей,
Улица выгорела, но отстояли соседние дома.
Царь приказал выдать погорельцам двадцать пять рублей
И домой поплелся, с трудом передвигая ноги,
Необыкновенная усталость чувствовалась во всём теле –
Ведь больше всех метался он и орудовал баграми.
А завтра должен был Пётр плюхнуться в возок
И помчаться на корабельное строение в Воронеж…