Я стон существа,
что исчезло в расцвет плейстоцена,
Оставив снаружи пустой известковый каркас.
Он в черной коробке,
В которую сам Авиценна
Его поместил,
Тем надёжно упрятав
От глаз.
И где г'нитушитл'и со стен зависают, краснея,
И где к'скурсоводы текут меж стеклянных кубов,
Их рещью хощу говорить о грядущей весне я,
Когда не удержат от танца границы гробов.
Незнаньем упрямым
Укутана ваша беспечность!
Зыбка, непомочна глухого рассудка фата;
И девятикантроп, поплином обёрнутый, мечется
Попутно пытаясь питаться отверстием рта.
Я возвеселюсь меж руин свежевыжатых храмов.
И гимны спою заревых городов посреди,
Царь Анголмуасъ,
Прекращающий утлых Адамов,
Присутственных зданий
Мехме-шулемет-пеплодий.
Когда же начнется пришествие Марранговара,
в кустах кочедыжника,
В рощах ажурных Киклад,
Под свист голенища
Из медных глубин самовара
Я Ад возвещу. И возглавлю обещанный Ад.