Печать на лицах – метой дня. Всё тайное – наружу.
Зачем не любишь ты меня? Кому ещё я нужен?
Плачь, бедная душа моя! Прячь слёзы в рукавицы.
На небе вся моя семья. Печаль – печать на лицах.
Мы были радости полны и горевали вместе.
О, память… волны тишины. Любви и Воли Вестник
незримо рядом. Ангел дня прощального, помилуй!
Дай света Божьего огня и дальше жить дай силы.
Укрой меня от немоты конечных остановок.
Мой август – красные цветы средь звёздных боль-подковок.
Росою утренней – в туман, острей алмазной пыли.
Солёным воздухом я пьян – из небыли да в были.
Забыли, как любили нас. Забвения нескромный
полуденный опасный час. Блюди же – час неровен.
Печатью – дата и число – с автографом бумага.
За этой подписью всё зло как будто бы. Отвагой –
порвать на мелкие клочки, сжечь в тихом уголочке.
– Ни строчки больше! – Сквозь очки зрачков горящих точки.
Омоюсь чистою водой живою родниковой.
Коней ведут на водопой, и радуга – подковой –
после грибных, грибных дождей. Дыши, душа! Не больно.
Творец ли будет лицедей?! ВольнО Ему, привольно.
И – словно Спасу белый плат – от облачка осколок,
обломок, лоскуток палат лазоревых над школой.
Конец. Начало. Небыль. Быль. Последний сон тетради.
Условно будто бы, как бы… Печалью, Бога ради.