(по мотивам сказки Василия Яковлевича Ерошенко (1889 — 1952) «Мировой пожар»)
Один промышленник – богач, американец –
Участливость к китайцу проявил.
«Нет мест в гостинице? Поднимемся ко мне! –
Он незнакомцу в холле предложил. –
Пожить немного можете со мной,
Нам места хватит. Как, уговорил?»
«Уговорили, выбора ведь нет!» –
Сказал китаец. Как же рад он был!
Поднял к нему свои все чемоданы.
«Вот повезло! Хороший человек!
Таких нечасто встретишь в наше время!
Большая редкость в эгоизма век!
А может быть, он просто ненормальный?
Поспрашивал – нормальный. Повезло!
Промышленник, богатый. Удивил!
Пять языков он знает! Что ещё?
Работой занят, мысли все о ней!
В блокноте пишет что-то постоянно!
В столовой надо думать о еде,
А он работает, считаю, это странно!
Нет времени, ни с кем не говорит!
А быть болтливым разве хорошо?
Наверно, есть и веская причина!
Судить, не зная, можно ли кого?»
Вдвоём сидели как-то у камина,
Американец вдруг заговорил.
«На сумасшедшего, по-вашему, похож?
Внимательно всмотритесь!» И застыл.
Глаза хорька смотрели острым взглядом,
Улыбка, чисто выбрито лицо.
«Обычное лицо американца! –
Сказал китаец, – больше ничего!»
«Я тоже думаю! – сказал американец, –
А не кажусь ли мёртвым и пустым?»
Китаец: «Нет! Ну что вы! Жив, здоров!
Я вам не льщу, я вижу вас таким!»
«Я тоже думаю! – сказал американец.
Сказал и сигарету прикурил,
Дым скрыл лицо. – Я был когда-то молод!
Бейсбол, коньки и лыжи я любил.
На лодках гонки, танцы. Было всё!
Был первым я в Нью-Йорке! Жил!
И я так чувствовал, и все, кто был вокруг.
Я думал, мир наш светлым, тёплым был.
Никто меня безумным не считал,
В дом сумасшедший не хотел упрятать!
Все мнение моё считали верным,
Могли в газете даже напечатать!
Однажды ночью ветер разбудил,
Холодный ветер. Было не заснуть.
Я понял, город – чёрная дыра!
Осенний ветер, холод, темень, жуть!
Из сада вдруг послышались слова:
“Нам нужен свет, скорее, замерзаем! –
То клён и тополь, –
Ты не спишь, мы знаем!”
В окно стучат, открыть пришлось окно.
Развёл огонь, все свечи запалил.
Но тополь с клёном: “Мало, замерзаем!”
Свет электрический в надежде я включил.
Про керосинку вспомнил и зажёг.
Не помогло, я слышу: “Помоги!”
Тогда я кресло, стулья – всё ломаю!
Костёр разжёг, не жалко, пустяки,
Сгорело всё, им мало, замерзают!
Пошёл на улицу, там начал поджигать!
Пусть хоть на час, но станет всем теплее!
Светло, тепло, восторг не описать!
Меня схватили и хотели сжечь.
О всесожженье – сладостная смерть!
Оставить тьму и в небе раствориться!
Но нет, не дали так мне умереть!
В дом сумасшедший сдали. “Это псих!”
Холодным душем там меня лечили.
Связали руки, ноги. Помогло.
Признал, что болен. Тут же отпустили.
Домой вернулся, всё восстановил.
Стать президентом вскоре захотел.
Парламентские игры не бейсбол,
Не карты – это избранных удел!
Не лодочные гонки! Корабли
Военные иметь мне захотелось!
Пугать соседей, в страхе их держать!
Власть проявить и силу не терпелось!
Бомбить из самолётов города –
Такого вот хотелось развлеченья.
Спалить Нью-Йорк, Америку! Весь мир!
Нет большего на свете наслажденья!
Возможно всё! Теперь я не один!
Нас много, разжигателей войны!
Весь мир спалим и к небу улетим!
Сотрудники нам всё ещё нужны!
Могилы лучше в мире не сыскать –
Погибнуть в лоне матери-природы!
Какое чудо мировой пожар!
Решают всё не куклы, кукловоды!»
Китаец: «Сумасшедший!» Убежал.
Американец громко засмеялся.
Единомышленника думал, что нашёл,
Но выяснилось, сильно ошибался.
Китаец куда надо позвонил.
Приехали здоровые мужчины,
Забрать в психушку. Мирно увели.
Крутить, вязать не стали без причины.
В гостиницу полиция пришла.
Искали террориста-анархиста.
Смог ускользнуть, не знали только как.
Проверили все комнаты. «Всё чисто!»
Тут вспомнили про психа: «Может, он?»
Проверили, псих он и анархист.
Скорей в психушку, там: «Он убежал.
Связали бы, знай, что он террорист!
Как вышел из машины, и бежать.
Не ожидали прыти от него!
Такой спокойный, думал о своём.
Ищите бомбу в комнате его!»
Китайца обвинили: «Ты помог!»
Он: «Я не знал, я думал, это псих!
Я позвонил в лечебницу, и всё!
Винить вам надо не меня, а их!»