Разрушив больной муравейник из камня,
Развеяв по ветру наскучивший город,
Я прячусь на дальнем сидении от тайны,
А может от тяжести спящего горя.
Мне кажется будто побитый автобус,
Знаком как фасад материнского дома,
И все пассажиры таящие злобу
С улыбкой до уха, с рождения знакомы.
Как будто не раз пролетал по дорогам,
Как будто и раньше мы вместе сбегали
В не знаю насколько забытые богом,
Печально, но ярко зовущие дали.
И что-то едва шевелилось под ширмой,
Вечерний туман или странные звери,
Там зрела тревога, но свет от машины
Устало вспорол зачерствевшие тени.
И небо стального чернения, слоями,
Теряло границы, поднявшись из смога,
Огни увлеченно бежали за нами,
Срываясь от сна на измятой дороге.
Леса сохраняли большие болота
Натянутой нитью по древнему следу,
В них головы сотен разбитых народов,
Смотрящие с хищной ухмылкой на землю.
Гравюры теней отражали подробно
Пустые фрагменты далёких событий,
В ловушке иллюзий, как спящие овны,
Мы сдавлены в банке и плотно закрыты.
Чем дальше тем хуже, пространство сжималось.
Крошилось по граням, стонало от боли,
Под тяжестью сна изменялась реальность,
Дорога казалась бессмысленно голой.
Возможно ли трижды уйти и вернуться?
Запомнив урывками тысячу строчек,
По крошке на крае хрустального блюдца,
Что автор сложил в неосмысленный очерк.
Слегка задремав от пространных историй,
А может проснувшись от сна, я увидел,
Изогнутый в гибельно сложном узоре,
Разорванный кузов знакомой машины.