Две недели в чужом городе. Повесть

Глава 1.

     В свой последний отпуск я неожиданно попала в небольшой провинциальный город, расположенный в Нижнем Поволжье.  Причём планировала я его провести совершенно иначе, но, как говорится, "человек предполагает, а Бог располагает".
       
     Как-то в один из воскресных летних вечеров, уютно устроившись с ноутбуком на диване и по своему обыкновению рассеянно блуждая по интернету, я случайно наткнулась на блогера с фамилией Карбац.  И мне сразу впомнилась моя одноклассница Ниночка Карбац. Признаться, мы не были с ней в те годы близкими подругами, скорее уж просто хорошими приятельницами, так как общались исключительно в школе, а помимо этого у каждой из нас был свой отдельный круг друзей.  Однако на переменах между уроками, а иногда и после них, мы с большим удовольствием беседовали  друг с другом, всё больше о книгах, потому что обе очень любили читать.

     В то время я как раз начала сочинять свои первые стихи. И Ниночка была первой, кому я, с трепетом сердца, решилась дать прочесть свою заветную синюю тетрадку с моими наивными полудетскими опусами. И нужно сказать, что она оказалась не только их терпеливым и
вдумчивым читателем, что само по себе было для меня приятной неожиданностью, но, и к тому же и умным добрым критиком. И ещё я была очень благодарна ей за то, что она приняла мои стихи горячо, всем сердцем, одобрила моё сочинительство и эмоционально поддержала меня. А это, как известно, очень важно на первых шагах для любого автора, а особенно тогда, когда ему, этому автору, только что исполнилось пятнадцать лет и он ещё абсолютно не уверен в себе.
   
     Да и, что там говорить, вообще все наши школьные годы я чувствовала с её стороны к себе интерес и безусловную добрую симпатию. Мне она тоже нравилась, в первую очередь своим особым складом характера: невозмутимым спокойствием и доброжелательностью к окружающим людям. Её трудно было разозлить или вывести из равновесия. За всё время нашего общения с ней я ни разу не слышала от неё ни одного недоброго или осуждающего слова в чей-либо адрес. А мне всегда в людях импонировала в первую очередь именно доброта. И ещё...Я прочитала когда-то в одной хорошей умной  книжке (к  сожалению я не помню теперь уже её название и автора) такое выражение: "Эстетическая жилка в ней, несомненно, билась..." и мне показалось очень уместным  применить его сейчас  в качестве характеристики для моей Ниночки. Думаю, что понятно о чём идёт речь. А точнее я, пожалуй бы,  и сама не смогла выразиться. 
С момента окончания нами школы прошло уже около двадцати лет и мне было интересно узнать, как сложилась у Ниночки её дальнейшая судьба. Тем более, что я видела её в последний раз на нашем  школьном выпускном вечере.

    Согласитесь со мной, что фамилия "Карбац" всё- таки довольно редкая и я надеялась, что мне повезёт и этот, встреченный мной в интернете, блогер может оказаться ну хотя бы каким-нибудь дальним  родственником моей бывшей одноклассницы. И каково же было моё удивление и радость, когда выяснилось, что  Александр Карбац - ни кто иной, как ниночкин двоюродный брат. А я, признаться, в школе и не знала, что у неё есть такой брат. Александр, конечно же,  помог мне связаться с ней и тогда выяснилось, что, сразу же после окончания университета, Ниночка уехала в небольшой южный город, где и проживает в настоящее время.

    Слово за слово мы с ней в соцсетях крепко подружились и  стали переписываться почти ежевечерне. Тут видно сказалась
и наша давняя взаимная симпатия, и то, что одноклассники в зрелые годы нередко воспринимаются нами просто уже как родные люди. После окончания школы, а потом и института, я одна осталась жить и работать в нашем городе, а все ребята из класса как - то быстро разлетелись по разным городам и весям, обзавелись своими семьями и связи с ними у меня за эти годы постепенно оборвались. Поэтому я была особенно рада неожиданному обретению своей бывшей одноклассницы.

    А тут у меня на работе стал намечаться очередной отпуск и Ниночка принялась горячо зазывать меня к себе на отдых. А что, резонно рассуждала она, мы с ней обе - "одинокие девушки" и мне ничего не мешает приехать к ней на пару недель. Ну, а ей, соответственно, встретить меня и поселить у себя. Квартира у неё, просторная трёхкомнатная "сталинка", от родителей погибшего  мужа в наследство досталась, и места в ней для нас двоих будет вполне достаточно.

    Ещё одним из её весомых аргументов за мой приезд к ней было то, что ей тоже обещали в это время дать отпуск. А у неё и дача в пригороде есть, а там неподалёку чудесное озеро с песчаным пляжиком. Можно вдоволь и накупаться, и позагорать. Что-что, а уж по морям, дескать, наездиться, как писала мне Ниночка, я ещё за свою жизнь успею.
 
    А у них в Нижнем Поволжье с середины августа жара наконец начинает спадать и наступает период бархатного сезона: теплынь и фруктов - ягод вдоволь. Как - никак юг. Город расположен в стороне от железной дороги и туристы его особенно своими посещениями не жалуют, а следовательно и цены у них на летние дары стоят вполне разумные.

    И ещё, в конце одного из наших с ней контактов, она мне как-то многозначительно намекнула... Меня, мол, ожидает в её городе "один очень приятный сюрприз". Какой? Вот, если приеду, то и узнаю. А так говорить об этом со мной Ниночка категорически отказывалась: отшучивалась и переводила разговор на другие темы. Признаться честно она меня этим своим последним обещанием так заинтриговала, что, намечаемая мною ранее поездка в в Ялту, стала казаться уже не такой и привлекательной. Поэтому я подумала, подумала и согласилась приехать. А что? Крым от меня, и в самом деле, никуда не денется. К тому же я в последнее время постоянно проводила там каждый свой отпуск.

     Наверное меня могла бы тогда отговорить от этой поездки моя мама, как человек довольно осторожный и здравомыслящий. Я даже хорошо представляла, что она могла бы мне сказать по этому поводу: "Кира, ты поступаешь опрометчиво: едешь практически к чужому человеку. Послушай меня, пожалуйста. То, что вы были знакомы с Ниной когда- то в школьные годы сейчас уже решительно ничего не значит. Прошло столько времени. А вдруг она стала за эти годы аферисткой или ещё кем - нибудь похуже? Тебя могут ограбить, ты можешь, наконец, попасть в какую- нибудь  скверную историю..." и дальше всё в таком же духе...
И под маминым натиском я, наверное, могла бы дрогнуть и отменить поездку. Ведь такие прецеденты, признаться, ранее со мной иногда случались. Всё дело было в том, что я всегда очень любила свою милую строгую мамочку и мне очень не хотелось её огорчать. Мы же с ней были только вдвоём друг у друга в этом огромном и, что уж греха таить,  не всегда добром Мире... 

     Да вот только, если честно  сказать,  представить мою милую добрую Ниночку в какой - нибудь неблаговидной роли мне и в голову никогда не пришло бы. Да и что у меня воровать?  Больших денег в моём кошельке никогда не водилось. Ну сколько там может  получать обычный корректор в небольшом книжном издательстве? Увы, немного. СкАжите, что  это и неудивительно, потому что корректор- не самая нужная профессия для общества? Другое дело, скажем,  врач или учитель...Не спорю. Но тем не менее...Не будете же вы отрицать того факта, что  именно мы - корректоры первыми вступаем в бой за чистоту и красоту нашего родного русского языка. А разве это, по большому счёту, неважно? Но вот то-то же и оно...

    Да, вот ещё о чём мне хотелось бы сказать. Я  по-прежнему продолжала писать свои  стихи и они теперь периодически печатались уже в разных толстых солидных журналах. Даже вышла пара моих тоненьких книжек. Конечно всё  это тешило моё авторское самолюбие, но и не более того... Особого дохода стихи мне не приносили. И я их по- прежнему сочиняла, что называется, "для души",  Да и иногда я ещё выступала с ними на литературных вечерах в нашем городе. Тоже, разумеется, безвозмездно.
 
    Кстати, мама, с которой мы жили вместе и которая всё ещё пыталась активно, "в ручном режиме",  руководить мной в жизни, гостила в это время в Новосибирске у тёти Лизы - своей младшей сестры.

     И вот никем, и ничем не сдерживаемая, а к тому же ещё и подстёгиваемая, как всегда,    собственным неуёмным любопытством, я стремительно помчалась навстречу своим новым
удивительным приключениям.

Глава 2.

     На автовокзала Ниночку я, признаться, сразу даже не узнала. Из тоненькой скромной шатенки, какой я знала её в наши школьные годы, она превратилась в обворожительную блондинку с пленительно-пышными формами. И одевалась она теперь соответственно: ярко-красный  трикотажный комбинезон, кипенно-белая шёлковая рубашка, в ушах крупные цветные декоративные серьги и такие же браслеты- анклеты на лодыжках. А завершали наряд босоножки на головокружительной высоты каблучках. Ниночка стала настолько невероятно женственной и красивой, что проходящие мимо нас мужчины не могли удержаться от соблазна, чтобы не обернуться и ещё раз не взглянуть на неё.

     А мне, я помню, тогда как-то подумалось...Ой, ну не может этого быть, чтобы такая женщина и вдруг была одинока... Другое дело я. Вот уж кто- кто, а я никогда особенно не обольщалась из-за своей внешности. Худенькая и невысокая, как девочка-подросток, прямые светло - русые волосы, забранные на затылке в непритязательный "конский хвостик",  неяркие серо - голубые глаза за стёклами простеньких очков. И одевалась я соответственно. Пройдешь и не заметишь. Обычная девушка в джинсах и майке. Сколько их таких  встречается на улицах каждого города...И к тому же эта моя просто патологическая застенчивость, ещё со школьных лет...Словом всю свою жизнь я ощущала себя кем-то наподобии серой мышки.

    Но обо всём по порядку...
Она заговорила и я тотчас узнала её по голосу. Вот он у неё, как раз совсем не изменился. Такой же ласковый, низкий, западающий в душу.
-"Кирочка, какая же ты умница, что приехала! Я так рада тебе! Ты даже не представляешь!" Глаза у неё были по-прежнему красивые: огромные в пол-лица, чудесного тёмно-орехового цвета и необыкновенно выразительные. И я, невольно залюбовавшись ими, не сразу заметила, что сейчас в них появилось ещё и новое, незнакомое мне выражение.
 
     Заглянув в них всего лишь на одно какое-то мгновение я вдруг совершенно неожиданно и отчётливо увидела, как затаённый панический страх, словно необузданный дикий зверь, метнулся и исчез в их самой глубине. Так в яркий солнечный день промелькнёт и растворится страшная чёрная тень на дне старого заброшенного колодца ...

    Что было причиной тому? Правда Ниночка писала мне в соцсетях, что несколько лет тому назад ей пришлось пережить тяжёлую трагедию, связанную с гибелью мужа. Я, конечно, сочувствовала ей всем сердцем и её страдания были мне понятны. Но вот этот страх? Откуда он мог взяться в её глазах? И неясное смутное беспокойство уже с той первой нашей встречи, поселилось в моей душе.

     Но помню и то, что я тогда упрямо тряхнула головой и принялась разубеждать саму себя в самом очевидном: "Сейчас же прекрати фантазировать, Кира! Это тебе только показалось". И я начала медленно, в деталях, припоминать всё то, о чём ранее сообщала мне Ниночка по поводу этой своей беды...

     А писала она мне, что её муж, молодой и совершенно здоровый мужчина, почти что наш ровесник, имеющий довольно успешный бизнес, пять лет тому назад погиб в автомобильной аварии, причём всё это произошло при довольно странных и так до конца и невыясненных обстоятельствах. В городе тогда поговаривали, что это ему, якобы, подстроили конкуренты по бизнесу. Но разговоры эти так и остались разговорами, а причину и виновников происшествия обнаружить тогда так не удалось.

     После гибели мужа у Ниночки была такая жуткая депрессия, что она вынуждена была  провести полгода  в неврологическом отделении клиники. Да и его  родители тоже были настолько сильно  потрясены  смертью своего  единственного сына, что  вскоре один за другим ушли из этой жизни.  Ниночке пришлось сначала поочерёдно ухаживать за ними обоими, а потом ещё и хоронить их... Словом нахлебалась она тогда бед в свои тридцать с небольшим лет по самое горло. 
 
     А мужа своего она, по её словам, очень сильно любила. Они с ним в то время строили большой красивый загородный дом и планировали наконец-то завести ребёнка. Всё тянули и тянули с рождением малыша. Очень уж им хотелось сначала встать основательно на ноги...
Бедная, бедная моя Ниночка!

     Мы обнялись и пылко расцеловались, а потом  она ловко перехватила у меня ручку моего видавшего виды чемоданчика и повезла его.
-"Такси ждёт нас на площади".

    Когда мы с Ниночкой уже стали  выходить с перрона автовокзала на городскую площадь, она на несколько минут остановила меня. Я уже и раньше, с самого начала нашей встречи, обратила внимание на то, что она шла, слегка прихрамывая. Ремешок от новых босоножек, как оказалось, в кровь растёр ей лодыжку. Мы присели с ней на ближайшую свободную скамейку и она сначала долго рылась в своей сумочке, отыскивая в ней лейкопластырь, а затем приклеивала его на ногу. И в то время, пока она проделывала все эти свои манипуляции, я вдруг почувствовала на себе чей-то  пристальный взгляд. Знакомых у меня в этом городе не было. Кому могла показаться здесь интересной моя скромная персона?

    Я обеспокоенно посмотрела по сторонам. В нескольких шагах от нас, с трамвайной остановки, на меня, не отрывая глаз, смотрела невысокая пожилая седая женщина, одеждой и внешностью очень похожая на цыганку. "Сейчас непременно предложит погадать. Держись, Кира", - мелькнуло у меня в голове. И я на всякий случай покрепче прижала к себе сумочку, висевшую у меня на ремешке через плечо. Мало ли что?  Взгляд у женщины был неприятный и цепкий. Его хотелось стряхнуть с себя, как прилипшее к телу и досаждающее насекомое. Я с раздражением отвернулась от неё. Но она так и не подошла ко мне и погадать почему-то не предложила...

    А когда мы с Ниночкой уже встали и пошли  через площадь к стоянке такси, я невольно и всё ещё встревоженно оглянулась. Цыганка по-прежнему неотрывно смотрела мне вслед всё тем же своим тяжёлым гипнотизирующим взглядом. Пальцы своей  правой руки, сплошь унизанные тяжёлыми золотыми кольцами, она  прижимала к груди, придерживая ими накинутый на плечи яркий цветастый платок. И мне отчётливо запомнилось у неё отсутствие на этой руке указательного пальца. Я ничего не стала говорить об этом  Ниночке, а просто постаралась сразу же выкинуть этот эпизод из своей памяти. Неприятный и, как мне казалось тогда, ничего для меня не значащий...

     А про обещанный Ниночкой  сюрприз ни она сама, ни я ни единым словом тогда вообще не обмолвились. Я подумала: пусть она сама выберет для этого более подходящее время. Ну не буду же я ей о нём напоминать, а вдруг у неё что-то там не получается. Мне просто не хотелось её ставить в неловкое положение.

Глава 3.
 
     Нужно ли говорить о том, сколько у нас с Ниночкой было в те дни воспоминаний о школе, расказов, смеха. Мы, буквально,  переместились с ней в наши счастливые школьные годы. Припоминали наших одноклассников, учителей, родителей, знакомых, различные  курьёзные случаи из нашего общего школьного детства. И, конечно же, по её просьбе, я читала и читала ей свои стихи. Более доброго и понимающего слушателя своим стихам, чем она, я в своей жизни никогда не встречала.

     Через двадцать лет после окончания школы мы обе были
с ней почти в одинаковом положении: одинокие женщины под сорок лет, но только она, как говорится, уже "сходила замуж" и теперь вдовствовала, а я всё ещё была "барышней на выданье".

    -"Кирочка, мой хороший, почему ты не замужем?" Ничего себе вопросик! От кого-кого, а от моей деликатной и доброй Ниночки я подобного никак не ожидала!
И я вдруг невольно подумала, что прежняя, "школьная", моя Ниночка подобного вопроса мне, пожалуй бы, никогда не задала. Люди на протяжении жизни меняются и не всегда в лучшую сторону... Но тем не менее...Раз есть вопрос, то должен быть ответ.
  -"Да я вот думаю, моя дорогая,  что причина вся исключительно в том, что просто никому из мужчин до сих не пришло в голову сделать предложение такой сногсшибательной красавице, как я. Они бедные  на это  наверное не решаются? Боятся, а вдруг я им откажу?"

    -"Кира, сейчас же перестань дурачиться! Не морочь мне
голову, озорница! Ты - очень даже симпатичная девушка! И ты сама это прекрасно знаешь! А не замужем ты потому, что не готова выйти за кого попало. И всё правильно делаешь, между прочим. Я ещё в школе знала, что ты - большая умница. Помнишь, как наша "Колобок" всегда хвалила твои сочинения. Они были самыми лучшими в классе. А какие стихи ты уже тогда писала! Ты - потрясающе талантлива! Ну а мужчины? Что  мужчины! Они вобще любят женщин поглупее и попроще, чтобы самим перед ними покрасоваться..."
И это мне говорила женщина, которая когда - то встретила "своего" мужчину и вышла за него замуж. Замуж по горячей взаимной любви. Где уж им,  бедным мужчинам, понять нас, женщин, если мы порой бываем настолько непредсказуемы, что и сами - то себя не можем понять, да и друг друга тоже...
 
    А "Колобком" мы называли нашу классную руководительницу Галину Петровну за её феноменально маленький рост, округлые формы и особую манеру ходить. Дело в том, что она при хотьбе имела странную  привычку быстро и мелко перебирать своими коротенькими ножками.  И поэтому получался такой  эффект, как будто бы она при этом "катилась". Галина Петровна преподавала у нас русский язык и литературу и действительно часто хвалила мои сочинения. Что было, то было...

     Я и сейчас хорошо помню, как она стоит в нашем классе около учительского стола, держит в руках стопку тонких потрёпанных тетрадей с нашими сочинениями и говорит своим тихим монотонным голосом, причём абсолютно без малейших интонаций: "Очень хорошее сочинение по обыкновению написала Кира Талалеева..." Она так "безвкусно" всегда говорила о своём предмете, как будто бы ей - страдалице приходилось заниматься самым неинтересным  делом на свете.  Казалось бы она,  со своей стороны, сделала всё возможное, и невозможное, чтобы  отбить у нас всякий интерес к литературе...Но всё - таки мы, несколько человек из нашего класса, не смотря на это любили и читали книги. Конечно же не благодаря, а вопреки её скучным урокам. Вот что было поистине удивительно...
Мало этого, мы с Ниночкой  ещё и получили специальности, непосредственно связанные с литературой. Она - библиографа, а я - корректора.    
 
   А за ужином с моим любимым красным вином мы с Ниночкой одним махом разделались со всеми знакомыми и незнакомыми  мужчинами! И вообще! Ну что же поделаешь, раз нет их в этом Мире... ну достойных нас... Мы же в этом с ней не виноваты...
-"Да и на самом деле. Ещё и не сорок лет тебе даже. Нечего тебе, Кира, унывать,"- бесшабашно подумалось мне тогда. И после пары бокалов вина мне, вообще, стало казаться, что и с внешностью - то у меня особых проблем нет, да и лучшие годы-то все ещё впереди!

    "Добрая душа моя Ниночка! И как же хорошо, что я к ней приехала! Вот на ком бы я с превеликим удовольствием женилась, будь я мужчиной,"- подумала я тогда благодарно.

Глава 4.

    Каждое утро Ниночка уезжала на работу в свою библиотеку. Отпуска, на который она так рассчитывала, ей так пока
и не дали. У одной из её коллег заболел ребёнок и поэтому Ниночку попросили с этим "немного подождать". Ну, словом, всё, как это обычно бывает в женских коллективах...

    Поэтому мы проводили с ней вместе только вечера и её выходные дни, а в остальное время сложилось само собой так...Утром я в одиночестве ходила по магазинам и на рынок, покупала продукты, готовила нам с ней ужин, а потом, пообедав, уходила до вечера бродить по городу.

    Я всегда очень любила ходить пешком. А сейчас делала это с особенным удовольствием, потому, что всё здесь, в этом новом для меня городе, было для меня интересно и любопытно.

    Небольшой южный старинный город, в котором я очутилась, довольно живописно раскинулся на крутом берегу небольшой обмелевшей речки Чары. Обрамлённая высокими вётлами и густыми кустами ивняка она неспешно катила к Волге  тёмные тихие воды и этим своим  спокойным течением, словно  задавала такой же ритм жизни и самому городу. А он поражал меня своим  удивительным  своеобразием и уютом. Одно-двухэтажные кирпичные и каменные жилые дома, выстроенные в основном ещё в 19-ом веке, причудливо разбежались по  террасам берегового склона и только в самом центре города было несколько кварталов трёх- четырёхэтажек, возведённых уже в советское время. А между ними, как оригинальная местная экзотика,
вклинивались особняки местных богатых купцов-зерноторговцев, построенные в том же 19 веке с наивной трогательной претензией на показную провинциальную  роскошь. Чувствовалось, что когда- то этот город знавал явно лучшие времена. Тогда и Чара была ещё полноводной глубокой рекой и по ней сплавляли баржи с зерном и мукой местные купцы до Волги и дальше до самого Каспия... 

     Как и большинство других южных городов, этот тоже буквально утопал в яркой сочной зелени. Изобилие цветов в нём просто пленяло: повсюду розы, рододендроны и множество других великолепных цветущих растений, названий которым я не знала, потому, что в нашей местности они просто не произрастали. А какие потрясающие пряные ароматы они источали, особенно под вечер! От этих непривычных дурманящих запахов у меня порой начинала  кружиться голова и тогда я ощущала себя, словно в состоянии приятного лёгкого опьянения. И вся эта атмосфера южного города источала невероятную негу и сладострастие. Одним словом этот город буквально заворожил меня и я влюбилась в него окончательно и бесповоротно...

    Я купила карту города и каждый день намечала  себе всё новые и новые маршруты для  прогулок. И вот что было для меня ещё здесь ново и необычно: я совершенно не ощущала себя в нём  одинокой. Приветливые и доброжелательные городские жители с большим удовольствием отвечали на все мои вопросы, вступали с удовольствием в беседу, могли даже напоить домашним квасом или угостить фруктами из своего сада. А фрукты, как и цветы,  здесь росли в огромном изобилии, причём как в садах у местных жителей, так и просто на улицах. Через заборы на улицу свисали плети винограда, а на газонах росли деревья грецкого ореха, каштаны, шелковицы и черешни.

     Я особенно благодарно ощущала радушие этого города после моего огромного шумного мегаполиса - миллионника с его сумасшедшим ритмом жизни и  явным отторжением людей друг от друга. Словом я здесь действительно отдыхала...

Глава 5.

    Событие, о котором я хочу рассказать, произошло через неделю после моего приезда. В этот день для своего очередного путешествия я выбрала одну из самых интересных и длинных улиц города - Советскую. Она, судя по карте, начиналась на Центральной
площади и, круто огибая Христорождественскую церковь, тянулась до самой окраины города.

     Как обычно Ниночка накануне вечером рассказала мне об основных достопримечательностях, которые мне предстояло назавтра осмотреть. На этот раз это были: особняки купцов Стерлядкина и Собатеева ("не дома, а целые дворцы-сама увидишь; они когда- то соревновались друг с другом: у кого их них дом "круче": конёк на крыше выше и фасад декорирован богаче"), затем Христорождественская церковь ("зайди и непременно поставь
свечи за наших родителей, заодно и на деревянный позолоченный иконостас там полюбуешься - он изумительной тонкой работы; да, и ещё вокруг церкви обойди - там в сквере такие потрясающие заросли сирени разных сортов, жалко, что сейчас она уже вся отцвела; следующий раз, ты слышишь меня, непременно приедешь ко мне в мае во время её цветения"), потом будет удивительное по красоте
здание женской гимназии
("выстроенное в стиле неоклассицизма перед самой революцией; таким не грех и губернскому городу бы погордиться; архитектор был из этих мест и для родного города уж постарался- оставил о себе добрую память").
 
     И ещё добавила она, мол, "есть  на этой улице "нехороший" дом, который все обходят стороной..." Она сказала это и сразу как-то неожиданно замолчала. Я подняла на неё глаза и терпеливо ждала продолжения её  комментариев. Но она думала о чём-то своём и застыла, подперев маленьким изящным кулачком подбородок и отрешённо глядя куда- то, как бы сквозь меня...

     И вдруг в её глазах опять, как тогда на автовокзале, плеснулось то, пугающее меня, выражение невыразимого  сильного испуга , причём всего лишь на одно какое-то мгновение, и так же резко исчезло. И вот передо мной снова была моя прежняя милая и понятная Ниночка. А я сидела, и снова ломала себе голову.

      Думаю, что будь я хотя бы немного поосмотрительней, вряд ли
бы отважилась идти тогда  одна на эту самую улицу Советскую  с её "нехорошим" домом...  Но нет же... Я, как и в прошлый раз, опять отогнала от себя все неприятные мысли и, чтобы окончательно заглушить их, переспросила Ниночку, как ни в чем не бывало: "Нехороший" дом? Что ты имеешь ввиду?" Однако она не стала мне ничего объяснять, а только добавила как-то неопределённо:"Да разное люди говорят. Кто верит. Кто не верит". И вдруг озабоченно меня попросила: "Может быть ты подождёшь меня? Пойди пока ещё где- нибудь попутешествуй. Мало ли в городе улиц. А в понедельник в библиотеке у меня выходной, вот мы вместе с тобой и сходим на Советскую. Тебе же это не очень срочно?"

     Но вот это последнее она сказала мне уже совершенно напрасно. Любопытство моё взыграло! Ну не могла же я и в самом деле отложить теперь эту улицу до понедельника! Разговор - то наш с ней происходил вечером в среду. Это ждать  ещё целых пять дней! А мне, естественно, после её слов о "нехорошем" доме захотелось попасть туда немедленно. И той ночью я несколько раз даже просыпалась от нетерпения. Ну когда же наконец рассветает и будет утро? Оно, конечно же, наступило, но лучше бы его в моей жизни никогда не было...

Глава 6.

     В то злополучное утро Ниночка, как обычно, уехала на работу, а я, наскоро перекусив и соорудив по обыкновению нам с ней что-то на ужин, сломя голову, помчалась на улицу Советскую. Мне конечно же не терпелось поскорее увидеть этот загадочный "нехороший" дом.

     До центральной площади я добиралась на старом громыхающем трамвае, состоящем из одного вагона, в компании нескольких местных жительниц. Среди дня трамваи ходили по городу обычно полупустыми. В вагоне, как всегда,  в целях экономии не было кондуктора и билеты пассажирам продавал водитель. Причём проезд стоил почти в три раза дешевле, чем в моём родном городе и я, в очередной раз, подивясь здешним низким ценам, приятно и необоснованно почувствовала себя довольно состоятельным человеком.

      Двадцать минут езды и вот она передо мной, эта самая
улица Советская с её "нехорошим" домом. Она начиналась с особняка купца Стерлядкина. Дом номер один выходил главным фасадом на площадь, но нумеровался почему-то по улице Советской. Здание для своего возраста довольно хорошо сохранилось и производило впечатление своей какой-то особой монументальностью. Двухэтажное, из добротного красного кирпича, с высоким цоколем, выложенным из природного "рваного" камня, оно занимало почти половину квартала. Права была моя Ниночка. Действительно - это не дом, а настоящий дворец! В подвалах раньше, вероятно, размещались склады, на первом этаже-явно помещения под магазины, на втором-квартира для купеческой семьи. Глухие металлические ставни с фирменными вензелями в затейливых завитушках на окнах первого этажа и такие же на массивных дверях в подвал. Всё дорого и достойно, но вот только с фасадом у архитектора произошёл конфуз. Здесь он явно переборщил с декором, элементы которого, к тому же и стилистически совершенно не сочетались между собой.

    И я отчётливо  представила себе этого купца Стерлядкина собственной персоной. Наверное он и сам внешне был похож на собственный дом: такой же статный и солидный, но вот со вкусом у него, конечно же, были нелады, иначе он не согласился бы на такой нелепый фасад. И тут мне припомнились ниночкины слова, сказанные накануне, о том, как  соревновались, да куражились между собой купцы. Мне подумалось...А что, если этот Стерлядкин сам, как заказчик, был инициатором всего этого безобразия: бесцеремонно вторгался в проект и заставлял архитектора размещать все эти прибамбасы на фасаде по принципу "кашу маслом не испортишь?" В таком случае стоило, пожалуй,  пожалеть автора  проекта. Это как же было ему потом тяжело лицезреть собственное узуродованное детище! Стыда,  поди, бедняга натерпелся перед своими братьями по цеху...

     Постояв несколько минут и порассуждав подобным образом, я двинулась дальше...Пошли дома попроще, победнее, вероятно, выстроенные простыми мещанами в девятнадцатом  веке.  А сама улица Советская  оказалась зелёной, ухоженной; чувствовалось, что её обитатели относятся к ней с большой любовью: на газонах огромные туи и каштаны; палисадники ломятся от изобилия всевозможных цветов; тротуары вымощены старинным разноцветным булыжником. Последнее придавало ей особенное очарование. У палисадников везде установлены удобные  симпатичные лавочки, у входов в дома - высокие красивые крылечки с козырьками, обрамлёнными затейливой резьбой.
 
     Я шла не торопясь, наслаждаясь покоем и негой уютного южного города. Затем улица впереди сделала довольно крутой поворот и навстречу мне, словно царевна- лебедь из сказки, выплыла белоснежная  Христорождественская церковь. От бесконечных солнечных бликов на её позолоченных куполах буквально слепило глаза. Я вспомнила наказ Ниночки поставить в храме свечи за наших родителей и ускорила шаги.

     И тут неожиданно меня окликнул седой длинноволосый мужчина, сидящий на одной из лавочек: "Девушка! Подойди ко мне!" Я повернулась к нему и увидела, что он- одноногий  инвалид и рядом, опираять на штактник полисадника,  стоят его громоздкие деревянные костыли. Мы-жители больших городов осторожны и подозрительны и обычно не любим разговаривать с незнакомцами. Но тут другая ситуация. Да и этом городе всё вообще по- другому... Мне пришлось подойти к нему. Он спросил меня сбивчиво и очень тихо, почти шёпотом:"Ты ведь не местная, верно? И про наши дела ничего не знаешь. Ты к кому тут приехала?"

     Я с большим трудом расслышала его слова и не совсем поняла, что ему нужно от меня. Да ещё  при этом так бесцеремонно, на "ты" и всякие подробности меня выспрашивает...
Пожилой инвалид. Я отметила ещё и то, что голова у мужчины по отношению к телу была удивительно больших размеров. Ну что ему от меня надо?  Может быть он хочет попросить у меня денег? Хорошо. Я могу дать ему немного. Правда у меня и самой с этим проблематично. И я взяла в руки сумочку, висевшую у меня через через плечо, приготовилась её открыть. А он догадался о моем намерении и неожиданно обиделся. Сразу замотал головой и ещё раз повторил громче и уже утвердительно: "Нет. Ты не местная". Мне ничего не оставалось, как кивнуть ему в ответ головой. А он глядел на меня, не отрываясь, с какой- то тихой затаённой жалостью:"Не ходи по этой стороне улицы, хорошо? Вон до того зелёного дома, с башенкой, обойди по другой  стороне. Видишь?"

     Я прикинула расстояние. До того места, о котором он говорил, было, по меньшей мере еще дома три, не меньше. Зачем мне было  переходить на противоположную сторону улицы, а потом возвращаться обратно? Я ничего не поняла. Он, что - ненормальный? Да нет, вроде бы, непохоже...
И тут меня осенило! Ну конечно же он ведёт речь о том самом "нехорошем" доме, о котором мне вчера говорила Ниночка! И как же я сразу- то этого не сообразила!Вот я сейчас у него заодно  всё и выясню. И также, как и любой другой прохожий на моём месте, я, естественно, спросила у мужчины:"А почему?"

     Он посмотрел на меня так, как смотрят взрослые на детей, когда не могут объяснить им суть своего запрета, но хотят их уберечь от грозящей опасности. Мол, ты пока ещё мал и глуп, не поймёшь. Но просто поверь мне на слово.  Вырастишь вот тогда...

     Он замолчал и стал смотреть молча, как бы сквозь меня, погружёный в свои  собственные невесёлые думы. А потом вдруг в его грустных застывших  глазах промелькнуло и в тот же миг исчезло выражение невыносимого страха, совсем как у моей Ниночки! Боже мой! Да что же это такое с ними со всеми здесь происходит? Как они меня этим пугают!

     Я пожала плечами:"Извините меня. Я спешу". Он посмотрел на меня ещё раз, причём с такой нескрываемой затаённой болью, что мне почему-то сразу стало жаль на сей раз нас обоих: и его, и меня. Я шагнула от него в сторону и тотчас же обернулась. Что заставило меня это сделать я и сама не могла бы объяснить.
И замерла на месте...

     Мужчины на лавочке не было! Он совершено непонятно каким- то образом вдруг исчез, словно испарился, хотя всего лишь пару мгновений до этого ещё находился там! Я могла бы поклясться в этом чем угодно. Куда он мог переместиться на своей одной ноге, пусть даже и с костылями, за какие-то эти две - три секунды? Неужели в палисадник? Я вернулась к лавочке. Да, она примыкала к заборчику полисадника, но калитки-то  с этой стороны не было!

     Вдруг в окне дома, около которого я стояла, быстро приподнялась белая  кружевная занавеска и к самому стеклу прижалось искажённое невыносимым страданием мужское лицо. Я бы дала голову на отсечение, что это был он. Тот самый одноногий седоволосый мужчина, который только что разговаривал со мной у палисадника. В это невозможно было поверить! Лицо в окне появилось и исчезло. А я ещё долго не могла придти в себя...

     На крыльцо соседнего дома вышла пожилая неопрятная женщина в халате и калошах на босу ногу и начала трясти пёстрый пыльный половик. Её короткие седые волосы на голове  лохмами торчали в разные стороны, словно она была спросонья. Я подошла к ней поближе:"Скажите,пожалуйста,
Вы не знаете почему не советуют ходить по этой стороне улицы?" Она посмотрела на меня довольно странно  и вдруг неожиданно  сердито закричала:"Не знаю я ничего! И не спрашивай меня! Ходят тут, всё ходят..." И, бормоча что-то невнятное, ушла в дом, громко хлопнув дверью. Это было так непохоже на приветливых обитателей этого города, что я от неожиданности даже не обиделась, а растерялась. Чем я могла её так рассердить?

     Несколько минут в полном недоумении я стояла посреди тротуара и всё решала: перейти мне на другую сторону улицы или не переходить? А потом я сказала сама себе:"Нечего трусить, Кира! Иди прямо! Что тебе эти полунамёки. Двадцать первый век! Мы же не в Средневековье живем! "Нехороший" дом! Кто верит сейчас в подобную чепуху!?"

     И, не переходя на другую сторону улицы, я решительно тронулась к церкви. Но не успела я сделать и десяти шагов, как раздался такой жуткий оглушительный свист, что я в то же мгновение почувствовала, как у меня от ужаса зашевелились волосы на голове. Сразу припомнилось, так пугавшее меня в детстве в сказках  выражение - "кровь в жилах стынет" и меня словно пригвоздило к тротуару. Звук нарастал, становился всё плотнее и громче, пока наконец не заполнил собой всё пространство улицы и не парализовал меня уже окончательно.

    Через несколько минут мимо меня, словно вихрь, в клубах пыли пронёсся тот самый мужчина с костылями. Причем он почему-то не бежал по земле, а летел по воздуху, не касаясь своей единственной ногой тратуара и размахивая во все стороны обоими костылями, словно птица крыльями. А его длинные седые волосы развивались подобно клубку змей над головой... Зрелище было для меня поистине  ужасающее. И хорошо ещё, что он  пролетел на некотором расстоянии от меня, а то наверняка сбил бы меня с ног. На его лице я увидела выражение безысходного отчаяния. Мужчина широко открывал рот и что-то кричал, вероятно, взывая о помощи, но вот, что именно, из-за громкого свиста, сопровождающего его, услышать это было совершенно невозможно...

     Я замерла. Надо ли говорить о том, что эти минуты были самыми ужасными в моей жизни!?
Никогда ещё я не испытывала ничего подобного по силе душевного потрясения. А мужчина в вихре пыли пронёсся вдоль улицы и напротив того самого "нехорошего" зелёного дома с башенкой, поднялся вертикально вверх к самым облакам и бесследно исчез, словно бы растворился в синеве неба...

     Через какое-то время я всё- таки пришла в себя от полного оцепенения и попробовала немного пошевелиться. Как это не было странно, но ноги и руки меня  слушались и я ощущала только сильную тяжесть во всём теле: словно оно у меня было залито свинцом.

     По противоположной стороне улицы, как ни в чём ни бывало, шли мимо люди, разговаривали, смеялись. Мне почему - то совсем не хотелось их спрашивать, видели ли они это всё? И вообще не было желания кому-то что-то об этом рассказывать.

     Мне ничего не оставалось сделать, как  повернуться и потихоньку побрести назад к трамвайной остановке на площади. Странное состояние невероятной усталости охватило меня. Очень хотелось спать и никого не видеть. И ещё молчать...молчать... молчать...Всё только что пережитое так сильно утомило меня, будто бы я весь день занималась изнурительной  физической работой...

     Дома я, не раздеваясь,  сразу же кинулась на свою кровать и заснула, как убитая.

Глава 7.

     Я проснулась, услышав, как Ниночка поворачивает ключ в замке. Был уже вечер и она, как обычно,  вернулась с работы. Всегда очень внимательная ко мне, она моментально уловила моё необычное состояние: "Ты не заболела?" Я отговорилась обычной усталостью.

    -"Тогда давай сегодня побудем одни," - предложила она: "А то я хотела предъявить тебе вечером свой обещанный сюрприз".
 -"Нет,"- сразу же встрепенулась  я и добавила с энтузиазмом, как юная  пионерка: "Я готова к твоему сюрпризу".
-"Ты точно не хочешь отдохнуть?" - снова поинтересовалась она.
Мне больше всего хотелось бы сейчас снова лечь на кровать и, отвернувшись лицом к стене, полежать молча. Но я преодолела это желание и через силу заставила себя улыбнуться.
-"Давай, давай, твой сюрприз. Я уже давно его жду..."

     Про происшествие на улице Советской я почему-то Ниночке ничего не стала рассказывать, а она, таинственно улыбаясь и всё ещё соблюдая конспиративность, ушла звонить кому-то по мобильному телефону в свою комнату и притворила за собой дверь. Оттуда мне были слышны её приглушённый голос и смех, а вот сами слова разобрать было совершенно  невозможно. Да и я, честно говоря, не особенно прислушивалась, не мешая ей держать интригу до конца.

     И когда, наконец, она вышла ко мне, улыбающаяся и раскрасневшая, я не стала её ни о чём расспрашивать. А Ниночка обняла меня и тут же с некоторой торжественностью объявила, что у нас с ней сегодня будет гость.
"Ничего себе сюрприз," - недовольно подумалось мне. Видеть кого-то незнакомого человека было сейчас выше всех моих сил. Сидеть, поддерживать разговор...Ну чем мне может быть особенно интересен этот её знакомый?

    -"Он появится через полчаса. Я сейчас бегом в душ, а потом будем накрывать на стол. Я там кое-что принесла, чтобы нам не готовить. Переодеться не хочешь?" Мне ничего не оставалось, как идти и надеть  своё выходное, а по словам моей мамы "твоё единственно приличное", зелёное  платье с плиссированной юбкой миди. Такое мной нелюбимое...
Обычно я носила что-то попроще: юбки-мини или джинсы с майками.

     Ровно через полчаса в прихожей раздался звонок и Ниночка потащила меня за собой к двери...
-"Почему я должна встречать в прихожей с ней её гостя," - недоумевала я, недовольно плетясь за ней следом. И я встала там за её спиной, пытаясь для приличия изобразить на лице дежурную улыбку.

     Дверь открылась и я замерла от неожиданности. Вот уж действительно сюрприз! Да ещё какой! На пороге прихожей стоял наш бывший одноклассник Костя Рузанов и улыбался, улыбался, улыбался...А улыбаться он умел всегда по-особенному: очень светло, широко и невероятно искренне. И вообще он был просто замечательный парень! Каждый раз, когда он оказывался  рядом со мной, весь мир чудесным образом как- то преображался...    

   - "Девчонки, милые вы мои,  как же я рад вас видеть! А это что за незнакомая мне прелестная юная барышня во взрослом платье?  Пожалуйста знакомьте меня с ней!" И он тут же сграбастал нас обеих в охапку и расцеловал. Он был такой большой и добродушный и было так уютно находиться в его объятиях! А его серые ласковые глаза смотрели на нас обеих с таким искренним сердечным теплом.

     Потом, когда мы немножко успокоились, то все вместе, втроём, спустились вниз во двор к его машине и он выгрузил из её багажника объёмный пакет с продуктами и вручил нам с Ниночкой по букету чудесных  жёлтых роз. С тех пор эти цветы на всю жизнь  стали для меня моими самыми любимыми.

    -"Ну что? Как тебе мой
сюрприз?"-тихо спросила меня Ниночка, когда Костя попозже вышел зачем- то на балкон и мы с ней остались вдвоём в кухне.
-"Потрясающий!" - только и смогла выдохнуть я. Честно говоря я всё ещё не могла придти в себя от появления Кости.

     Ах, если кто бы только знал, как же он мне нравился в наши школьные годы! И я подумала о том, что и сейчас, положа руку на сердце,  не могла бы честно сказать, что совершенно равнодушна к нему. Он, конечно же, изменился за эти годы, но (трепещи Кира!)   всё только в лучшую сторону: из долговязого и слегка неуклюжего мальчишки превратился во взрослого стройного и обаятельного мужчину. Но всё равно это был тот же самый "мой" Костя Рузанов. И я, по-прежнему, как и в школьные годы, терялась от взгляда его ласковых серых глаз. А он...Он никогда этого не замечал... Никогда...Правда я старалась ему этого никогда  не показывать...Просто оставалась один на один со своей нежной щемящей тоской...   
 
     Я подумала... А может быть мне взять и "поплакаться" по этому поводу Ниночке "в жилетку, ну во всём ей признаться. Она же - добрая душа. И я ни на минуту не сомневалась в том, что так или иначе, но моя подружка  наверняка посочувствовала бы мне. Но ведь и только...А помочь реально в этой ситуации мне был  никто не в состоянии.

     А Ниночка между тем продолжала: "Ты знаешь, Кира, Костя сделал мне предложение". Сердце моё от неожиданности остановилось и стремительно покатилось куда-то вниз. Как хорошо, что я, как последняя дурочка, не успела ей ни в чём признаться!
- "Ну, а ты что!? Выходи, Нина! Он же такой классный!"
"Рассматривается," - услышала я в ответ. Ах, если бы только Костя сделал его мне, я бы ни минуту не стала раздумывать...

     И в этот момент я вдруг  отчетливо поняла, что, встречая различных мужчин в своей жизни, я их всех и всегда подсознательно сравнивала с Костей. И они все, ну буквально все и всегда ему проигрывали... И только  по одной - единственной причине... Они просто не были им, Костей Рузановым. Хотя некоторые из них мне его чем-то отдалённо и напоминали. Или это я сама настойчиво искала в них это сходство.

     И ещё я поняла, что все эти годы в глубине моего сердца неосознанно продолжала жить робкая маленькая  надежда на встречу с ним и не только...Хотя я умом и понимала, что всё это не имеет под собой совершенно никакой почвы. Но ведь, как говорится, "сердцу не прикажешь". Оно живёт своей таинственной и неподвластной нам жизнью. Впрочем последнее я так отчетливо осознала лишь сейчас, поняв, что теряю Костю навсегда.

Глава 8.

     В ту ночь мне впервые приснился одноногий инвалид, летящий на костылях, словно на крыльях, над улицей Советской. Снова и снова меня преследовал тот "леденящий" кровь свист, а лицо мужчины было искажено ужасным отчаянием. И почему-то меня особено пугал именно свист. Он появлялся непонятно откуда и заполнял собой всю улицу. Причём интересно, что сам мужчина совсем не казался мне таким уж страшным. Я хорошо помнила о том, что он пожалел меня и даже пытался предупредить о грозящей мне опасности. И, вообще, во всей этой истории он представлялся мне такой же жертвой, как и я сама, только ещё и похуже.

    И я хорошо помню, как я тогда впервые проснулась от кошмарного сна и долго лежала, боясь снова уснуть... Потом этот сон стал повторяться у меня почти каждую ночь.  Я снова и снова просыпалась посреди ночи, а потом лёжала до самого рассвета, отчаянно борясь с мучительным  желанием уснуть. Глаза буквально слипались. Мне очень хотелось спать и я так боялась этого сна...И ещё я заметила одну интересную особенность: как только на улице начинало светать я могла спокойно заснуть, ничего не опасаясь.

     Хотя внешне в моей жизн, как будто бы ничего не изменилось, мои ночные бдения стали постепенно сказываться на моём самочувствии и настроении. Теперь я всё реже и реже отправлялась в дальние пешие прогулки по городу, а стала ходить в старинный Городской сад, который был разбит над обрывом, на берегу реки Чары. Я облюбовала в нём старую полуразрушенную кирпичную беседку и часами сидела там в одиночестве отрешённо, ни о чём не думая. Или это только мне тогда так  казалось...Конечно ужас от происшествия на улице Советской по-прежнему не отпускал меня. Да и было бы странно, если бы дело обстояло иначе. Я упорно почти каждую ночь продолжала видеть этот один и тот же этот ужасный навязчивый сон. 
 
      А перед тем, как вернуться из Городского сада  домой, я каждый раз непременно спускалась вниз, на берег к самой реке. Туда по глиняной круче вела извилистая деревяная лесница с  подгнившими от времени ступенями и шатающимися перилами из металлических прутьев. Ступени скрипели под моими ногами, а перила ходили ходуном и отчаянно визжали, словно от боли, и старая ветхая лестница жаловались мне на свою нелёгкую и долгую жизнь. Сколько людских ног прошло по ней за это время...

     Я сидела на дощатых  мостках на самом берегу Чары:  слушала нескончаемый мягкий и тихий плеск её волн, смотрела в самую высь яркого синего южного небо, на летящие по нему причудливые белые облака, а потом переводила взгляд вниз на бесконечные зелёные луга, уходящие к самому  горизонту на противоположном пологом речном берегу. Я закрывала глаза и глубоко, всей грудью, вдыхала в себя свежий запах реки. Это помогало мне на какое-то время овлекаться от всего того  ужаса, в  котором я тогда находилась.

     Как известно вода обладает умитворяющим  воздействием на  человека, утешает в бедах и порой даже шум её волн способен  отвлечь его от повседневных забот,
И сами собой рождались печальные  строки:
"Ах река, моя река,
Ты темна и глубока.
Мои беды унеси..."
Наверное это были не самые оригинальные мои стихи, но очень уместные в той ситуации и меня успокаивающие...И всё это было совсем  неудивительно. Известно, что в глубокой древности изначально вся жизнь на Земле зародилась именно  в мировом океане. Он - наше общее  материнское лоно, наша прародина. И, не найдя себе в те тяжёлые для своей Души дни другого источника успокоения, я инстинктивно потянулась к реке, к  водному потоку.
У славян была водная богиня, называлась она Берегиня.
Нужно сказать, что согласно китайскому гороскопу я - Рак.Это водный знак. И хотя я всегда  не очень - то верила во всякие там гороскопы, скорее уж рассмативала их для простого развлечения,  следовало признать, что с водой меня всегда связывали особые, почти родственные отношения. Например я никогда не боялась утонуть. Вода мне казалась очень дружелюбным живым существом, ни в коей мере не способным обидеть меня. Порой я ловила себя на ощущении, что она плотная, почти такая же, как земная твердь и я смогла бы, наверное, если потребуется, запросто ходить по её поверхности. А попав однажды в основательную качку на маленьком катерочке на Чёрном море, я не была, в отличие от других пассажиров, особенно напугана. Скорее я испытала восторг от силы водной стихии, способной швырять наше судёнышко, словно щепку ...
 
    Я больше не вернулась на улицу Советскую и так никогда и не дошла до Христорождественской церкви, особняка купца Сабатеева и здания бывшей женской гимназии... И ещё я никому не рассказала о произошедшем там со мной происшествии: ни Ниночке, ни Косте. Я не могла бы объяснить, что останавливало меня от этого. Может быть это была моя инстинктивная боязнь, что они могут счесть меня просто за   сумасшедшую или, вдруг непонятно откуда взявшаяся, уверенность, что я смогу и должна сама, без посторонней помощи, как-то со всем этим разобраться...

     Но только как я могла это сделать? И порой меня начинала охватывать непередаваемая  паника. Мне казалось,  что я действительно схожу с ума и пора, не мудрствуя лукаво, просто обратиться за помощью к врачу-психиатру.

     Ниночка, конечно же, чувствовала изменения в моём настроении, но с распросами ко мне не приставала. У ней и своих переживаний в это время было достаточно. Как я подозревала, она размышляла о том, стоит ли ей выходить замуж за Костю.

     Кроме того она, конечно же,  расстраивалась, что ей не дали обещанного отпуска и, пригласив меня к себе, не смогла теперь уделять мне достаточно времени. Она почему-то  считала, что я провожу время у неё бездарно: ни тебе дачи, ни обещанных совместных прогулок. Хотя на дачу мы с ней уже дважды съездили по понедельникам, в её выходные дни. Ходили там на озеро, купались, загорали, гуляли по окрестностям."На даче надо летом жить, а не изредка наведоваться. Ах, Кирочка, мой хороший,  испортила я тебе,  отпуск"- говорила она мне обычно за ужином и при этом огорчённо вздыхала. Я же в ответ, конечно, принималась её в этом горячо разубеждать. Ну что я ещё могла сделать для неё в сложившейся  ситуации?

     Так прошла вторая неделя моего отпуска и, как ни уговаривала меня Ниночка остаться ещё погостить у неё, я начала подумывать о своём отъезде. Я стала скучать по дому. Там скоро  должна была вернуться из Новосибирска моя мама, А самое главное, что  у меня неожиданно откуда- то вдруг появилась надежда, что перемена обстановки поможет мне, отвлечься от моих  ужасных снов,  а потом и, вообще, немного успокоиться. А там  видно будет. Может быть со временем я найду какую-нибудь управу на эти  свои ночные кошмары. Ну гипноз, например...
 
     Костя после того вечера был у нас в гостях всего дважды. Ниночка ходила его каждый раз  упровожать и возвращалась всегда расстроенная и задумчивая. Я переживала за неё и как-то раз не выдержала и спросила:"Ну, что вы там с Костей решили? Женитесь?" И вся замерла в ожидании. Но она молча пожала плечами и ушла в свою комнату.

     А я с ужасом вдруг поняла, что мне до дрожи в коленках  захотелось, чтобы у близкого мне человека не сладилось в личной жизни. Такое произошло со мной первый раз! А в том, что Ниночка в последнее время стала мне таким человеком не оставалось ни малейших сомнений. Но ведь там с ней же был ещё и "мой" Костя...
- "Но что же это ты, Кира!"- принялась мыслено укорять я себя. -"И она, и Костя - оба такие замечательные и уж, конечно, они оба заслуживают счастья.  Да и кто его не заслуживает?  Причём тут ты и твои дурацкие фантазии? Ты не имеешь на Костю никаких прав!"

Глава 9.

      И вот билеты на обратную дорогу были куплены. Мне оставалось прожить в этом городе последние несколько дней. Я уже мысленно прощалась и с Ниночкой, и с Костей и меня до краёв переполняло то щемящее чувство утраты, которое мы обычно испытываем при расставании с дорогими нам людьми. Увидимся ли мы с ними ещё когда- нибудь?
 
     Мне захотелось проститься и с городом. Я очень полюбила его за это время, несмотря на то, что   перенесла в нём такое сильное потрясение. И, конечно, он стал мне особенно дорог с тех пор, как я узнала, что в нём живёт Костя...
 
     И вот на прощание я снова принялась путешествовать по его улицам. Как-то в один из таких дней, довольно изрядно походив, я почувствовала себя настолько измученной, что с трудом добрела до ближайшей трамвайной остановки и буквально из последних сил плюхнулась там на лавочку. "Вот что значит недосып по ночам"- горько подумалось мне: "Наверное не нужно было мне сюда вообще приезжать. Я попала в ситуацию, из которой никогда не смогу найти выхода и, в конце концов действительно окончательно сойду с ума".

     Пронзительное отчаяние в очередной раз охватило меня. И мне стало так горько и так невыразимо жалко себя, что захотелось заплакать. Я подумала, что вот так обречённо, вероятно, чувствует себя только осуждённый на казнь или смертельно больной человек. Безнадежность. В моей ситуации она была явной. Конечно я скоро уеду из этого города, но ведь все свои проблемы я увезу с собой.

     День клонился к вечеру и мне, наверное, было бы приятно возвратиться в уютный дом к моей милой Ниночке, если бы не перспектива так опостылевшего мне этого ночного бдения и, сводящих с ума, еженочных кошмарных снов. Затем мои мысли плавно перетекли на Ниночку и Костю. Мне в последнее время стало казаться, что между ними произошёл какой-то разлад и я, откровенно говоря,  не знала радоваться мне этому или печалиться...

    И я всё сидела и сидела на остановке: так приятно было дать отдых так уставшим за день и основательно натруженным ногам. И поэтому потом я уже вообще ни о чём не думала, а просто сидела,  щурилась на спускавшееся на закат солнце и  рассматривала проходящих мимо меня людей. Их внешность и одежда были несколько отличны от жителей моего города. Я так увлеклась этим, развлекающим меня, созерцанием, что даже пропустила несколько своих трамваев. Да и, если честно говоря,  торопиться домой мне не имело никакого смысла; до ниночкиного возвращения с работы оставалось ещё целых два часа, а ужин нам с ней, по своему обыкновению, я приготовила ещё утром.

    -"Кира!" Откуда - то сбоку через газон ко мне большущими шагами торопливо шёл Костя. Сам очень  большой и очень грустный. От его печального вида у меня сжалось сердце.  Я заметила его машину, припаркованную неподалёку от остановки. Он встал рядом и уже возвышался надо мной всем своим громадным ростом. Разговаривать с ним в таком положении мне было неудобно и я поднялась с лавочки.

    -"Кира, я уезжаю. И, возможно, что моя командировка затянется надолго. Когда ещё увидимся. Я рад, что встретил тебя сегодня здесь. Но в любом случае, я бы обязательно заехал с тобой проститься". Я растерялась. Он собирается уехать... А как же Ниночка? Костя, как будто бы прочёл этот вопрос в моих глазах. И, в ответ на него неожиданно улыбнулся мне:
"Ты никуда не торопишься?"

     Я поняла, что ему хочется выговориться.  И наверное я, в этот самый момент, показалась ему самым подходящим объектом для этой цели. Что же пусть даже так. Он не знал, что я для него была свободна все двадцать четыре часа в сутки, поскольку всё остальное по сравнению с ним в моей жизни казалось мне менее значительым. Но не могла же я ему об этом сказать. Поэтому мне оставалось лишь молча ему кивнуть. От нахлынувших на меня чувств я не могла произнести ни слова.

    -"Тогда поехали со мной, милая барышня!" Он схватил меня за руку и потащил в свою машину. И зачем это было ему делать? Да скажи он хоть одно слово и я безропотно пошла бы за ним куда угодно, хоть на эшафот...

    -"Поедем за город? Я знаю там одно замечательное местечко на Лаче. Ты наверняка там никогда не была". Лача было единственное  озеро в окрестностях города и я обратила внимание на то, что местные жители никогда не называют его просто озером, а всегда только почему- то вот так уважительно. Исключительно по имени. Лача. Оно располагалось неподалёку от ниночкиной дачи и купаться мы с ней ходили, естественно, на него. Когда приезжали на эту самую дачу. Куда же ещё? И мне совсем не сложно было бы предположить, что  Костя, вероятно, знал об этом со слов Ниночки. Да наверное  и сам бывал на ней неоднократно.

     Но я и тут опять во всём согласилась с ним. Да, на Лаче я никогда не была. Поехали, конечно же, поехали... Ну не могла я с ним спорить! И очень-очень-очень  боялась, что он передумает ехать туда со мной. Я была готова соглашаться, соглашаться и соглашаться... Ровно столько раз, сколько это от меня потребуется... Лишь бы находиться рядом, лишь бы смотреть в эти ласковые серые глаза...Так похожие на папины...

Глава 10.

     Костя вёл машину и сосредоточенно смотрел на дорогу.
Иногда он улыбался,  поглядывал в мою сторону и что-то говорил, а у меня от полноты чувств на глаза наварачивались слёзы. И я, почти не понимая смысла сказанных им слов, словно в волшебном сне, видела перед собой только эти любимые серые глаза, пронизанные откуда- то сбоку лучами заходящего солнца...

     Наконец мы приехали с Костей на озеро Лачу и устроились на самом его берегу, на заботливо положенном кем-то широком плоском бревнышке. Озеро, обрамлённое сочной южной  зеленью деревьев действительно было очень живописно. С того места, на котором мы сидели, хорошо просматривался пляжик, где мы обычно купались с Ниночкой во время наших приездов на дачу.
-"Классно, правда? Ты здесь в первый раз?" Я и на сей раз согласилась с ним. Да, конечно, классно и я здесь впервые...

     А он вдруг  внимательно посмотрел на меня и от всей души громко расхохотался.
 -"Послушай я  -законченный идиот! Здесь же рядом нинина дача. Это называется я повёз тебя на незнакомое место! Нина же говорила..." Я улыбнулась ему в ответ, но очень осторожно. Он сумел поймать меня на очередном  откровенном вранье и мне была совершенно  неизвестна его дальнейшая реакция. Но Костя поступил очень достойно. Он сделал вид, что просто ничего от меня не слышал...

     Я совсем уже было воспряла духом, но потом вспомнила о целе нашего приезда и мне опять взгрустнулось. Сейчас он начнет жаловаться мне на Ниночку, на то,  что она не хочет выходить за него замуж, а мне придется изображать ему горячее сочувствие. Меня это неимоверно тяготило. Ведь он, наверное, именно этого ждёт от меня. Ой, ну как же мне не хотелось бы выступать сейчас в такой роли! Кто бы только знал, как я, на самом деле, не хотела всего этого... И, кроме того, я, вообще,  больше всего в жизни не любила притворяться и врать! Хотя сегодня у меня выдался просто какой-то феноменальный День, или уже, наверное, Вечер Вранья! Костя это что ли на меня так действует? А ещё говорят, что любовь, это, в первую очередь, искренность...
   
     А Костя улыбнулся и неожиданно сказал мне то, чего я сейчас меньше всего от него ожидала: "А ты знаешь, Кирочек, мне так хорошо сейчас, что расхотелось жаловаться. Давай- ка мы поговорим с тобой о чём- нибудь другом? Хочешь?"  Ещё бы я не хотела! И это-"Кирочек". Так он назвал меня тогда впервые...

    -"Тогда расскажите-ка мне,пожалуйста,  барышня, что-нибудь о себе. Я же ничего о Вас не знаю. В народе, например,  говорят, что Вы пишите довольно приличные стихи! Может быть Вы соблаговолите мне что-нибудь почитать из Вашего? Не сочтёте для себя  за тяжкий труд?".
Что же это как раз можно. Тут я была в своей обычной стихии. Я же читала свои стихи на литературных вечерах. Мне стало невероятно легко и свободно и куда только подевалась моя обычная застенчивость? И я сразу же начала  срывающимся от волнения голосом, одно из своих самых старых и любимых  стихотворений.  Нужно сказать, что далеко не все свои стихи я считала удачными, но было среди них десятка  полтора- два, за  которые  мне не было стыдно что ли... В их числе и это...
 
"Смеркается.
Близится время ночное.
Их было и будет
всегда рядом двое.
Огромна Вселенная.
Их только двое.
Ты сам представляешь,
что это такое.
Проходят века,
а они у огня.
Похожи они
на тебя и меня.
Хочу, чтоб очаг их
вовеки не гас.
Мы тоже  вдвоём
в этот сумрачный час
и смотрим, как пляшет,
играет огонь:
взмывает, встаёт
на дыбы рыжий конь.
Мужчина и женщина.
Мы у камина.
Пусть в вечности длится
такая картина."
И я добавила тихо- тихо, опустив глаза:"Стихотворение это называется "Двое у огня".

     Костя посмотрел на меня так, как будто бы увидел меня впервые в своей жизни: "Я потрясён. Вы, барышня, скажу я Вам,  оказывается и в самом деле интересная поэтесса. Недаром идёт о Вас такая молва. Я серьёзно." И он легко приобнял меня за плечи: 
"Можешь ещё?"
Я немного помолчала. Что же ещё такое мне ему прочесть? Может быть это...

"Барка

Небо ночное усыпано
звёздами ярко.
Я просыпаюсь и снова
заснуть не могу...
Месяц изящный,
как лёгкая жёлтая барка
там, на причале, стоит
на другом берегу.
Свет, если включишь,
то звёзды на небе бледнеют.
Вот и стою у окна
потушить их робею,
не смею.
Если бы поднял он якорь,
ко мне устремился
и неожиданно здесь,
у окна, очутился...
Но вот досадно:
пока, размечтавшись,
писала,
туча несносная скрыла,
всё звёздное небо
пропало.
Ей, этой туче, все звёзды
по - прежнему видно,
а для меня - это мрак
и то очень обидно."

   Я закончила читать своё стихотворение и мы немного с ним  посидели молча. Я подумала о том, как же хорошо с ним рядом просто молчать. Сидеть и молчать. И тут я вдруг совершенно неожиданно для себя уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась. Я плакала так горячо и неудержимо, что он растерялся: "Подожди, подожди, у тебя всё в порядке, Кирочек?"
-"Костя, не ходи за мной. Я сейчас". Я встала и пошла пройтись вдоль берега озера, чтобы хоть как-то немного успокоиться. Наконец я вернулась и присела на брёвнышко рядом с ним. Уже совсем смеркалось и я почти не видела его лица. Но так начать разговор с ним мне было даже легче.

    -"А теперь я расскажу тебе". И тут я начала взволнованно говорить ему об своей беде. Ну, конечно, к кому же мне ещё было обратиться за помощью, если не к любимому человеку?  Даже, если  этот человек и не догадывался о том, что он мною любим и, уж конечно, не любил меня сам. Я так устала и очень нуждалась в тот момент в  эмоциональной поддержке. А с его стороны особенно.  Торопясь и волнуясь я сбивчиво повела свой рассказ обо всех своих злоключениях. Я не могла больше всё носить в себе, каждую ночь просыпаться от кошмарного морока и бояться заснуть до рассвета. Мне постоянно казалось, что я опять и опять увижу во сне летящего над улицей и кричащего одноногого человека, услышу ужасный свист.

     Костя слушал меня очень внимательно, подавшись вперёд и почти вплотную приблизив своё лицо ко мне.  И я даже  в сумерках  видела, что он не спускает с меня своих умных и ласковых глаз. А потом, где-то в середине моего повествования, он очень осторожно опять обнял меня за плечи, привлёк к себе и до самого конца уже не отпускал...А я всё рассказывала и рассказывала ему горячо, обливаясь слезами, в нескольких местах повторяясь и  возвращаясь к уже ранее сказанному...Думаю, что ему стоило большого терпения выслушать и понять меня...

     Закончив, я тихо, между всхлипами, спросила его:"Ты думаешь, Костя, что я сошла с ума?" Он долго молчал, что-то обдумывая. Я уже испугалась, что он и вправду считает меня за ненормальную и не знает теперь, как, не обидев,  выпутаться из этой сложной для нас обоих ситуации. Но он сказал совершенно  другое, довольно обнадёживающее:
"Я знаю, что нужно сделать".

     И он осторожно поцеловал меня в щёку. Словно предлагал мне довериться ему. Я подумала, что так меня мог бы поцеловать только мой родной человек, ну там скажем, брат или отец, если бы они у меня были. Но мой единственный брат умер в младенчестве за несколько лет до моего рождения и я его, естественно, никогда не видела в своей жизни, только лишь на одной старой выцветшей фотографии...
А моего папы не стало, когда мне было всего четыре года. Правда  его фотоснимков в доме было великое множество. У него был фотоаппарат и он любил фотографировать и маму, и себя.
А вот братика и не успел особенно- то пофотографировать...
Да и меня тоже...
 
    Я плохо помню своего папу. В памяти отчётливо остался, пожалуй, только один-единственый эпизод. Лето. По- видимому это было воскресенье. Мы гуляли с папой в Городском парке.
Почему - то вдвоём, без мамы. Мне запомнилось яркое и жаркое солнце. В тот день оно буквально заливало все аллеи парка своим светом. И все и всё просто  изнывало от жары и плавилось. Я, в своём любимом голубом сарафанчике с оборочками, еду вверхом на пони, при этом сильно трушу, болтаю ногами, щурюсь от солнца и невероятно капризничаю, а папа идёт рядом. Он, такой большой и сильный, держит меня за руку и тихо говорит мне что-то успокаивающее. Я не запомнила тех папиных слов, только ласковые папины глаза и  ещё вот этот свой дурацкий голубой сарафанчик. Ничего больше в памяти  не осталось...Но я всегда знала, что мой папа был самым лучшим папой на свете!

     Да, я хорошо  помнила только папины глаза. Они были у него такие глубокие и серые. И ещё умные и очень ласковые. Такие глаза я встретила потом только один раз в своей жизни. У своего одноклассника Кости Рузанова. И он тоже воспринимался мной всегда таким же большим и надёжным, как мой папа.  И к этому, конечно, у меня были все основания. Костя все наши школьные годы был довольно высоким по сравнению с другими мальчишками-одноклассниками. Но не это в нём было самым главным. Он- единственный знакомый мне с детства мальчишка, который никогда, даже в начальных классах, не обижал девочек: не толкал их, не дёргал за косички... А ведь  мы учились с ним вместе со второго класса.  И я могла бы вспомнить не один эпизод из нашего общего школьного детства, когда он заступался за девочек из нашего класса  перед мальчишками-драчунами. Те между собой исподтишка называли его за это -"этот противный девчатник", но в открытую связываться с ним не решались, потому, что он, большой и сильный,  всегда мог постоять за себя. И ещё... Говорил Костя также, как когда-то мой папа: негромко, добродушно и  очень спокойно. И он тоже часто шутил. Последнее мне о папе потом уже рассказала моя мама. Сама я этого про папу  совершенно не помнила...

      Я всё ещё сидела на брёвнышке и потихоньку приходила в себя, а Костя стоял рядом со мной. Потом он наклонился ко мне:
"Я представляю, как же ты измучилась. Сегодня уже поздно. Обещаю тебе, что завтра мы обязательно встретимся с тобой и будем решать эту проблему". Завтра? Я сразу же вспомнила про наступающую ночь и невольно вздрогнула. Значит мне предстояло пережить ещё одну ужасную ночь со всеми её мороками и мучениями...

     И Костя почувствовал эту мою боязнь:"Кирочек, поверь мне, всё не так уж страшно, как ты думаешь. Это только, всего лишь навсего, твой сон. Завтра я свожу тебя к одному замечательному человеку и он нам обязательно поможет". Он так и сказал: не "тебе", а "нам", словно взял уже  меня под свою защиту и я могла ни о чём таком больше не беспокоиться. А, может быть, так оно и было...
-"А сейчас извини меня. Я должен позвонить". И он отошёл от меня в сторону.

Глава 11.

      Костя довольно долго разговаривал с кем-то по мобильному телефону. Мне даже стало уже казаться, что у него там что-то не получается и, признаться, приуныла. Однако минут через десять он подошёл ко мне, явно довольный результатом разговора. И по его тону я почувствовала, что он в темноте улыбается.

    -"Нет проблем, милая барышня. Завтра к одиннадцати утра едем. Я договорился с одним хорошим врачом-психиатром. Сергей Васильевич - мой друг. Нина у него лежала после гибели Аркаши. Собственно говоря мы тогда с ним и познакомились".

      Я подумала о том, что Ниночка, рассказывая мне о той своей трагической ситуации, называла клинику не
психиатрической, а неврологической. Наверное она просто не хотела тогда меня пугать этим названием. И вот здраствуйте! Теперь я сама буду пациенткой подобного лечебного заведения. Ну что же, по крайней мере, я всё выясню про себя, пока ещё окончательно не сошла с ума. Может быть этот Сергей Васильевич и в самом деле замечательный врач и  сумеет мне чем-то помочь.

     А Костя тем временем принялся успокаивать меня: "Послушай, ты только, пожалуйста, ничего не бойся. Сергей  не положит тебя в свою клинику, а просто побеседует с тобой и всё тебе объяснит. Он завтра дежурит там и поэтому ему удобнее принять нас у себя на работе. Тебе ведь хочется выяснить всё как можно скорее. Верно? Как хорошо, что я вспомнил! Он же совсем  недавно мне  рассказывал, что подобное уже встречалось в его практике. Понимаешь, к нему в последнее время стали обращаться люди, которым, как и тебе,  стало казаться , что они видели этого "летающего" мужчину. Сергей вообще - то  склоняется к тому, что это, по всей вероятности, особый вид гипноза. Впрочем он всё подробно расскажет тебе сам. И самое главное...Он объяснит тебе, как выйти из этого состояния. Ты только не трусь и доверься ему так, ну как бы мне... Всё будет хорошо, Кирочек!  Я тебе обещаю. И ещё я попробую завтра на несколько дней отложить эту свою поездку".

     Мы сели с Костей в машину.  Он повернулся ко мне и улыбнулся довольно заговорчески:
"Понимаешь, мне тут нужно помочь одной моей знакомой симпатичной барышне. Ты не возражаешь?". И добавил уже серьёзно:"Ты устала, Кирочек. Давай-ка я отвезу тебя сейчас к Нине. А то можно и ко мне, если ты так боишься остаться одна этой ночью. Буду тебя охранять. Обещаю." К нему домой? Ну уж нет и нет! Вот с этим последним я вообще никак не могла бы согласиться! Остаться с ним наедине ночью я боялась гораздо больше всех своих кошмарных снов.

     Костя довёз меня по подъезда, ещё раз поцеловал в щёку и, пообещав заехать за мной завтра утром в половине одиннадцатого, уехал домой.
Я поднялась в квартиру. Ниночка встретила меня, словно всполошившаяся наседка; "Уже ночь на дворе. Ты куда подевалась, дорогая моя? Я уже начала волноваться. Пришла с работы, а тебя нет. И на звонки мои не отвечаешь". Я сказала ей, что у меня разрядился телефон, что было абсолютной правдой и, что я нечаянно заплуталась в своих хождениях по  городу, что было откровенным враньём. Я не решилась ей почему-то рассказать про мою неожиданную  встречу с Костей. Что-то удерживало меня от такой откровенности...Может быть это было смутное чувство вины перед ней? Хотя собственно в чём?
-"Кира, на сей раз ты у меня не отвертишься. Я всё про тебя наконец- то поняла. Ты, моя дорогая,- просто прирождённая обманщица."- строго сказала я сама себе... И, очень удручённая этим обстоятельством,  пошла умыться и переодеться к ужину.

     Мы сели с Ниночкой в кухне. за стол. Во время ужина она была явно чем-то расстроена и почти не разговаривала со мной. Я подумала, что это она, наверное, из-за Кости, но у меня не хватало духу спросить её об этом напрямую. Тогда  я начала раздумывать, в чём же, собственно говоря, состоит  моя вина же перед ней!  Ну в том, что, по всей видимости, происходит сейчас между ними, я  совершенно не виновата. А может быть у них вообще всё там прекрасно- распрекрасно и их нелады- это всё лишь мои досужие домыслы...

     "Хватит, Кира!"- наконец решительно скомандовала я себе. "Они - взрослые люди и во всем сами разберутся. А парочка поцелуев в щёчку ничего не значит и это совсем не то, о чём ты себе возомнила. Ты же сама обратилась к нему за помощью. И Костя помогает тебе просто, как твой бывший одноклассник, ну, как мужчина, наконец. Не мог же он бросить тебя в подобной ситуации! И ты прекрасно знаешь какой это замечательный человек! Не воображай себе, пожалуйста, что он может вот так, с какой-то там
бухты- барахты, неожиданно влюбиться в тебя!".

Глава 12.
 
     Ужин был окончен. Ниночка налила нам чай в чашки из тончайшего изящного белого форфора. Они просвечивали насквозь и казались такими хрупкими, что к ним страшно было даже прикоснуться. И как только из них чай пьют? Но мы к чаю с ней даже и не притронулись, потому, что она заговорила:"Кира, я хочу тебе кое-что рассказать".

      Я оторвалась от своих грустных размышлений и приготовилась её слушать.Однако она начала  совсем с другого:
"Этот сервиз Аркаша покупал нам для нашего нового дома и я очень  берегу его, а достаю исключительно по торжественным случаям. Твой приезд - это один из них".
-"Спасибо,"- поблагодарила я её.

     -"Так вот ты, Кира, на днях  как- то очень мило, совсем по- девчоночьи,  спросила меня  насчёт Кости,"-продолжила Ниночка -"Но тогда я ещё не готова была тебе ответить. Давай я лучше расскажу тебе обо всем по-порядку. Не возражаешь? Я уже говорила тебе, что познакомилась с Аркашей в нашем городе ещё во время своей учёбы в университете. Собствено говоря и познакомил - то меня тогда с ним Костя. Произошло это вполне банально. Аркаша и Костя учились в то время вместе в строительном институте и пришли тогда в наш университет на дискотеку.

     Ты не поверишь, но мы с Аркашей, как только познакомились, так сразу, буквально, "вцепились" друг в друга и больше уже никогда не расставались вплоть до самой его гибели. А официально пожениться мы с ним договорились сразу же, как только закончим учиться.

     Значит, получили мы дипломы и приехали сюда. И Костя вместе  с нами. Надо сказать, что они с Аркашей за годы учебы стали большими друзьями. Муж - то мой поступил в институт уже после армии и был на два года постарше нас. И поэтому он всегда воспринимал Костю как своего  младшего  брата. Тем более, что, как ты знаешь,  Костя-сирота. Знаешь, он никогда не рассказывал нам о том, что там произошло у него с родителями. Мы с Аркашей его не расспрашивали и  как- то из разговоров поняли, что он сам всегда почему - то избегает этой темы. А мы- то с тобой ведь ещё в школе  знали, что у него кроме старой больной тётки уже и тогда  никого не было, помнишь? Да и та умерла, когда Костя ещё на первом курсе института учился.

     И вот Аркаша и пригласил его с собой в этот город. Муж мой был родом из него и у его отца имелись здесь кой-какие связи в городской администрации. Тот и устроил обоих мальчиков сначала на работу в хорошую частную компанию, строящую автодороги,  а потом и своё дело помог им открыть. Отец Аркаши поспособствовал получению ими  льготного кредита в администрации города на строительство довольно крупного  альфальтобетонного  завода. Они его сначала построили, а потом на его основе создали  свой бизнес и занялись строительством  автодорог. Впрочем Костя и сейчас этим занимается. А я ему после гибели Аркаши продала свою долю в компании. Знаешь, я в этом деле всё равно ничего не понимаю... 

     Мы с Аркашей после приезда в этот город сразу поженились, как и договаривались, а у Кости с девушками всё как-то не складывалось. Хотя романы у него случались. Не те девушки ему что ли  попадались... И ещё я чувствовала...Ну,  что я ему не совсем безразлична что ли, даже когда ещё замужем за Аркашей была. И мне самой Костя тоже нравился. Но это совсем другое чувство, понимаешь? Просто, как и всякой другой женщине, мне льстило его внимание.

    Он сделал мне предложение первый раз через год после гибели Аркаши. Но тогда я, вообще, ещё не могла что-либо воспринимать, кроме боли. А Костя всё твердил мне, что я ещё молодая и не должна пожизненно оставаться вдовой. И меня это тогда только сердило. Как он смеет решать за меня!? Я считала, что такой любви, как у нас с Аркашей, у меня уже никогда в жизни  не будет. А другой мне и не нужно...

     Понимаешь, Кира, не всё тут так просто. Я много над этим думала. Дело в том, что я невольно оказалась виновной в гибели мужа. Да и Аркаша сам в своей тоже... Мы с ним тут одной верёвочкой повязаны. Только вот в подробности этого дела я не хочу никого посвящать. Даже тебя, не сердись, пожалуйста. Ты - славная и умная девочка и прекрасно знаешь, что я тебя люблю. Но, понимаешь, ты только идешь "туда", а я уже вышла "оттуда". И это не важно, что мы с тобой-ровесницы. Когда ты сама полюбишь, замуж выйдешь, будешь многое воспринимать иначе. Но, Боже упаси, я заклинаю тебя, даже ради самого сильного чувства не переступай через "свою черту", понимаешь о чем я говорю? А в любви иногда с нами- женщинами случается такое..."

     Она затихла. В чашках перед нами стоял остывший чай. Ниночка молчала и думала о чём- то своём. И я, взглянув на неё, вдруг поняла, что она решается сделать мне ещё одно какое-то признание, которое даётся ей совсем непросто.

     -"Скажу тебе, Кирочка, ещё одну вещь. Иногда мне снятся ужасные сны, да и среди дня порой тоже видения бывают...Но мне, как  говорится, "по грехам и мука". Это меня Господь наказал, а, может быть, кто и похуже..."
Она немного помолчала.
-"Но вот  только ты меня, очень тебя прошу, никогда ни о чём таком больше не спрашивай,"- вдруг неожиданно вырвалось у неё.

     Она вздохнула горько-горько и мне стало её невыносимо жаль. Значит у неё есть тоже своя какая- то печальная тайна. И я, повинуясь невольному порыву,  вскочила и обняла её.
-"Словом я сказала Косте, что и сама не знаю смогу ли я его когда - нибудь полюбить? Хотя совсем недавно был такой момент. Я вдруг заколебалась и подумала, а, что если мне и правда снова выйти замуж, ведь прошло уже столько лет со дня гибели Аркаши. И, в этом случае, уж, конечно, только за Костю. За кого же ещё?  У меня нет сейчас человека ближе его...

     Но нет и нет! Я поняла, что сделать этого не смогу! Пока...А дальше жизнь покажет. И тогда возможно это будет даже и не Костя, а кто- то другой.... Ну вот как - будто бы я всё тебе рассказала".

      Она встала, вылила остывший чай из наших чашек в раковину и включила электрочайник.
-"А теперь давай- ка мы с тобой выпьём горячего чайку, Кирочка. А может быть по бокальчику вина, как ты считаешь?"

     А у меня, как будто бы, гора с плеч свалилась. Ниночка не любит Костю! И робкая надежда на счастье, обитающая в самой глубине моего сердца, опять несмело приподняла свою голову...

Глава 13.

      На следующее утро в одиннадцать часов Костя подвёз меня к воротам психиатрической клиники и позвонил по мобильнику Сергею Васильевичу. Тот, вероятно,  что-то сказал по телефону дежурному и мы въехали на территорию.

    Доктор встретил нас в вестибюле здания. Это был довольно крупный, полный и очень импозантный мужчина лет под шестьдесят. Седеющие бородка и усы невероятно шли ему, а запах дорогого парфюма сопровождал его в виде лёгкого шлейфа. Такие мужчины обычно очень нравятся женщинам. И чувствовалось, что сам он очень хорошо понимал это... Но поскольку я к мужчинам такого типа  всегда относилась с некоторой долей предубеждения, то и к Сергею Васильевичу на первых порах у меня возникла некая лёгкая  антипатия, или, вернее, настороженность. Однако, глядя на то, с какой сердечностью они с Костей пожимают друг другу руки и как искренне радуются встрече, я решила не делать для себя поспешных выводов и подумала о том, что Костя не стал бы  дружить с кем попало.

     И, забегая вперёд, следует сказать, что доктор, в дальнейшем, во время нашей с ним  беседы, действительно,  произвёл на меня впечатление очень искреннего и умного человека.
-"Таким и должен быть врач- психиатр," - подумалось мне тогда. "Пациенты, а уж тем более пациентки, бесконечно ему доверяют и, наверняка, души в нём не чают. А его харизматичность, вероятно,  только помогает ему в такой необычной работе".

     -"Ну вот, Сергей, передаю тебе свою девочку..." Костя, по-видимому, на это раз куда-то сильно спешил. Он не стал мне ничего объяснять, а просто поцеловал в щёку и проговорил  торопливо: "Ты побудешь здесь одна, ничего? Не трусь только! А я приеду за тобой примерно через час. Обязательно меня дождись. Слышишь?  Дела, милая, дела... Всё будет хорошо, Кирочек. Я тебе обещаю". Потом он что-то, уже совсем на ходу, шепнул на ухо Сергею Васильевичу и тот в ответ ему согласно кивнул.

     Я хотела сначала обидеться на Костю за то, что он оставляет меня здесь одну, мы же с ним так не договаривались, но потом подумала-подумала и передумала. "В такой ситуации, Кира,"- сказала я себе- "ты должна быть стократно благодарна Косте, а не строить из себя капризную барышню".

     Сергей Васильевич повёл меня куда-то вглубь здания клиники по нескончаемому длинному и широкому светлому коридору, а потом отворил дверь в небольшое помещение, которое по-видимому служило врачам комнатой отдыха во время дежурства. Диванчик, кресло и небольшой столик. Узкое окно под самым потолком.

     Он усадил меня в удобное широкое кресло, а сам устроился напротив на диванчике и посмотрел на меня так, как, наверное, обычно смотрит на своих пациентов. Очень спокойно, внимательно и доброжелательно. Под его взглядом я стала постепенно успокаиваться и даже подумала, не обладает ли доктор неким даром гипноза. А так оно, вероятно, на самом деле и было...

Глава 14
 
     Только окончательно убедившись, что я совсем  успокоилась, Сергей Васильевич начал со мной свою неторопливую  и обстоятельную беседу.
-"Мне нужно поговорить с Вами, Кира. Костя вкратце познакомил меня с Вашей проблемой. А теперь расскажите мне о ней сами и, прошу Вас, как можно подробнее".

     Я и сама не подозревала, как легко оказалось мне поведать ему о своей беде во всех её нюансах. А ведь только вчера я, буквально, рыдала, излагая всё это Косте. Сергей Васильевич слушал меня очень внимательно, ни разу не перебил  и, когда я закончила говорить, попросил: -"А теперь послушайте Вы меня, Кира. Даю Вам честное слово, что помещать  Вас в эту клинику я не собираюсь. Скажу Вам даже более того, на мой взгляд, к этому у меня нет ни малейших оснований. Со всей ответственностью, как практикующий  врач, я заявляю: Вы- абсолютно адекватный  и психически здоровый человек.

     Давайте-ка лучше я расскажу Вам одну историю, которая имеет прямое отношение к Вам, и попытайтесь её понять, если сможете. Я это говорю, не для того, чтобы Вас обидеть, Кира. Просто в ней присутствуют такие невероятные вещи, которые и объяснить, и понять с точки зрения здравого смысла трудно...Ой как трудно... Я более двадцати лет работаю в этой клинике практикующим врачом-психиатром и Вы легко себе можете представить, сколько различных причудливых историй я наслушался за это время от моих дорогих пациентов. Но эта история, поверьте, затмевает даже все их самые невероятные фантазии.

     Разговор у нас с Вами пойдёт сначала о событиях, связанных с тем самым  "нехорошим" зелёным домом на улице Советской. Так вот всё это началось с того времени, когда примерно лет пять-шесть тому назад в нём поселилась одинокая пожилая женщина, внешностью очень похожая на цыганку. Никто не знал откуда она приехала в наш город. А она сама об этом не распространялась. Дом этот ей купил молодой мужчина и она всем говорила, что это её родной племянник. Возможно, что так оно и было. Но его самого с тех пор в нашем городе больше никто никогда не видел.

   Женщину эту все звали исключительно по отчеству - Чиприановна. А вот имя своё назвать людям она категорически отказывалась. Говорила, что если она произнесёт его вслух, то сразу может потерять всю свою магическую силу, или один из пальцев на руках и в доказательство этого демонстрировала всем свою правую ладонь с отсутствующим на ней указательным пальцем. Мол, было с ней уже такое... А кому нужно в том, потустороннем Мире, тот, мол,  её имя и без этого знает. В общем туману она сразу понапустила, я скажу Вам, порядочно.

    И началось твориться в нашем городе нечто невообразимое. Про неё тогда говорили, что она на все руки мастер: и целительница, и гадалка, да и вычиткой, якобы, от колдовства и порчи занимается... Не все, конечно, обращались к ней за помощью, в том числе Ваш покорный слуга, например. Но клиентов у Чиприановны было более, чем  предостаточно. Человек по своей природе, скажу я Вам, Кира, вообще, очень доверчив, а у нас здесь, в провинции, особенно. Ну временами просто диву даёшься! И всё людям почему-то кажется, что если их болезнь не может вылечить официальная медицина, то уж травница- знахарка вылечит  её непременно. 

    Поэтому около дома Чиприановны  всегда  толпился народ и стояли машины с нашими местными городскими и с иногородними номерами. А летом она все ночи напролёт, как будто бы, и не спала совсем, а всё бродила по окрестностям города: травы какие- то там для своих снадобий под луной собирала.

     Надо ещё Вам сказать, Кира,  что была она в общении с людьми грубая, резкая, временами  даже истеричная  и на язык несдержанная и крикливая. И вот однажды, когда к ней пожаловала, по какой-то там надобности, жена одного из наших высоких городских чинуш, Чиприановна сильно на неё накричала. Не знаю, что уж они  там тогда не поделили, но только с тех пор пошло- поехало...В местной городской газете статья появилась: "Ажиотаж вокруг Чиприановны", а дальше больше... Словом  власти города стали искать повод выпроводить её из нашего города. Но как это сделать?

     Её вызвали куда следует, с ней побеседовали, а она упёрлась и добровольно уезжать отказалась. Я, мол, одинокая старая женщина и ехать мне некуда. И тогда, по всей вероятности кто-то из нашей городской мэрии, подбил двух жителей города: женщину и мужчину подать на неё иски в суд. Дескать, пообещала, Чиприановна их обоих вылечить и деньги взяла за это авансом. Причём суммы-то, конечно, при этом они указали в своих документах  немалые. Но вот, дескать, только не сумела или не захотела она им помочь, а вот деньги возвращать теперь отказывается. А это обман в чистом виде...

    И свидетелей, конечно,  тому нашли, а Чиприановне при этом пригрозили, если не уедешь из города по-хорошему, то засудят тебя, голубушка, и в тюрьму упекут за мошеничество и тогда никакое твоё колдовство тебе не поможет. Выбирай. Как та ни просила, как ни молила, а выхода они ей не оставили.

     И тогда Чиприановна сильно разъярилась и пригрозила:"Так вот вы значит со мной как! Напрасно я вас тут спасала и лечила. Нелюди вы! Я уеду. Но и вы меня ещё не раз вспомните! И тем двум сволочам, что понапрасну на меня в суд заявили, а я их и в глаза никогда не видела, я ещё устрою. Уж они у меня наплачутся! И мимо моего дома я ходить навсегда запрещаю. Там теперь одноногий летать будет. А в самом доме моём никто жить  не будет. А, если кто купит его, то умрёт страшной смертью". Она ещё долго тогда бормотала свои эти проклятия, а на следующий день уехала.

     И вот, Кира, что самое удивительное. Все проклятия Чиприановны в адрес тех двоих её обидчиков сбылись в течении полугода. Я-то, конечно, думаю, что всё это - только обычное совпадение. Но факты остаются фактами. Сначала  у той женщины муж в  какой- то странной автомобильной аварии погиб, а попозже и мужчина...Тот с крыши своего дома сорвался и ногу себе при этом так сильно повредил, что пришлось ему её ампутировать. А протез оказалось поставить ему сложно. Ни один врач не берётся. И ещё...

     На улице Советской, напротив  зелёного дома с башенкой, в котором Чиприановна жила, стали происходить вообще необъяснимые вещи. Время от времени там то один, то другой житель нашего города стал слышать ужасный свист и видеть летающего по воздуху одноногого мужчину на костылях. И мало того...Потом его -  беднягу, ну которому ужасы привилились, ещё и сны кошмарные мучают...

     А в последнее время этот спектакль всё больше приезжим отчего-то стали показывать. И что интересно, Кирочка,  все они так или иначе, но только как-то связаны с теми самыми мужчиной или женщиной. Ну, что в суд иски на Чиприановну подавали. Да, а дом Чиприановны никто с тех пор так и не купил. Люди боятся. Так и стоит он все эти годы заколоченный. И ещё вдобавок к этому и двое соседних с этим домом семей, от греха подальше, тоже съехали. Только говорить об этом люди громко не решаются, всё больше по углам шепчутся...А вдруг Чиприановна да прогневается?"

     И тут он вдруг неожиданно для меня перешёл со мной на
"ты ".
- "Ну вот теперь ты знаешь эту историю, Кира. Про мужчину я всё знаю только с чужих слов. А теперь, пусть это будет только между нами, то, о чём просил меня сказать тебе Костя. С той женщиной я знаком накоротко. Так случилось, что она, после гибели мужа, полгода лечилась в нашей клинике, очень сильно по мужу убивалась и всё никак не могла прийти в себя. А я был её лечащим врачом.

     И вот однажды она, в порыве глубоко отчаяния, рассказала мне о том, как муж попросил её подать иск в суд на Чиприановну. Мол, его дела по бизнесу требовали того, чтобы он оказал именно такую услугу одному из чиновников в городской администрации. А она, эта женщина,  настолько сильно любила своего мужа, что не смогла ему отказать и вот теперь очень раскаивалась в этом своем некрасивом поступке и считала, что гибель мужа-это расплата. Словом или Бог их обоих так наказал, или Чиприановна им за тот иск в суд отплатила...

     Хотя вначале эта женщина думала по- другому. Конечно поступок её непорядочный, но ведь она совершает его из хороших побуждений. Сам- то иск - это дело благое... Поскольку Чиприановна никакой особой магической  силой не обладает, а всего лишь навсего дурит головы несчастным невежественным людям. Да и я должен сказать, тебе Кира, что по поводу причин гибели мужа этой женщины в городе ходили ещё и совершенно другие слухи. Не буду я сейчас в это углубляться.

     Одно скажу тебе, Кирочка... Женщина, что лечилась здесь, в клинике, у нас и по сей день состоит на учёте и  раз в полгода непременно  проходит здесь обследование. Как ты сама понимаешь, Кира, её диагноз и имя я тебе сообщать не имею права".

    Да и зачем ему было ещё мне что- то говорить, если я давно уже сама всё поняла и смотрела на Сергея Васильевича полными слёз глазами. Сердце моё разрывалось от жалости к моей бедной Ниночке... Тем не менее он добавил :"Кира, я-врач и больше ничего сказать тебе не могу. Но ты только, пожалуйста, не беспокойся. Ёё болезнь не предполагает агрессии или каких-либо неадекватных поступков. Только депрессию.  В её сознании живёт чувство огромной вины. Оно давит на неё и не даёт ей полноценно жить. И ещё эти кошмары.  Естественно, что она их пугается. Отсюда порой и этот ужас в её глазах. Хорошо ещё, что эти галлюционарные видения у неё мимолётны и она сама не всегда успевает их осознать. Но в ступор всё- таки временами впадает. Окончательно такие вещи, к сожалению, неизлечимы... Человеческая психика, Кирочка - чрезвычайно хрупкая вещь".

     Сергей Васильевич посмотрел на меня внимательно-внимательно и очень тепло, а потом вдруг улыбнулся как-то по- особенному:"Ты жалеешь эту женщину, милая". Что я могла ему сказать на это? Он и сам видел, как я тихо-тихо плакала. Бедная, бедная моя Ниночка...

     А он тяжело вздохнул и переменил тему:"А теперь давай- ка лучше поговорим о твоих проблемах. Я думаю: то, что ты видела на улице Советской - это результат воздействия на тебя сильного скрытого гипноза. Кстати, можно тебя поздравить. Гипнозу поддаются лучше всего именно люди со здоровой психикой. И разумеется там не было никакого "летающего" мужчины. Это видение родилось в твоём воображении в результате внушения. Я думаю, что Чиприановна просто где-то видела тебя и успела загипнотизировать.

     А твои страшные сны-это только отголоски потрясения, что ты пережила. Твой мозг таким образом "освобождается" от них, пытается "сбросить" негатив. Эти сны у тебя пройдут, ты постепенно успокоишься и придёшь в своё обычное состояние. Я хочу тебя успокоить: на это уйдет максимум месяц, ну много два. Ко мне и раньше обращались пациенты с такой проблемой. Я знаю о чём говорю. 

     И ещё я, как врач, вот что тебе скажу. Поменяй, если можешь, обстановку. А я выпишу тебе рецепт на лекарство. Ты будешь его принимать и начнёшь спокойно спать, а потом всё постепенно и стабилизируется".

     Я перестала плакать и теперь сидела тихая и задумчивая. Мне по- прежнему было многое непонятно в этой истории. Или я просто не могла вот так сразу во всё это поверить. Сергей Васильевич улыбнулся и похлопал меня по руке: "Ну-ну, не переживай. Кирочка.  В нашей жизни иногда встречаются странные  вещи, которые мы объяснить себе не можем. Или пока не можем. Но они существуют и мы просто должны с ними считаться.

    Я много думал об этом явлении, Рискну повториться. Почему я думаю, что это, по всей видимости, всё-таки гипноз? Нас же психиатров и психотерапевтов  гипнозу в институте учат. Правда другому его виду: открытому. Тот в лечении некоторых заболеваний в медицине в настоящее время используется. Но, а я ещё в годы учёбы заинтересовался медицинской литературой именно о таком, о скрытом гипнозе. Да и сейчас про него нет-нет, да и почитываю. Хобби можно и так сказать... Сам  механизм скрытого гипноза наукой пока ещё недостаточно изучен, но вот в практике он давно уже используется. Например лицами цыганской национальности при  их гаданиях, обманах и прочих подобных махинациях. И, ты знаешь, я пришёл к такому  выводу, что все эти видения с  "полётами"- результат именно такого гипноза. Скрытого. Весь вопрос тут лишь  в силе воздействия. И я скажу тебе, что даёт мне право так считать. Понимаешь, этого, якобы "летящего" по воздуху, мужчину всегда видит только один человек, тот кто находится в гипнотическом трансе.  И он непременно так или иначе  связан с теми мужчиной или женщиной, которым, "мстит" Чиприановна. То есть она как бы продолжает целенаправленно  устраивать им эту свою обещанную "акцию устрашения". Хотя  пять лет это, пожалуй, для такой  мести уже и многовато. По крайней мере для человека со здоровой психикой. Но я, боюсь,что Чиприановна не совсем адекватна. И вот что ещё...Люди, оказывающие в непосредственной близости от этих "полётов", их не видят и свиста  не слышат. Всё непременно происходит в одном и том же месте. А потом остаётся, назовем его так, "послевкусие", как у тебя, в виде страха и снов.

    И я думаю, что ты не последняя в нашем городе, кто это "видел". И Сергей Васильевич при этом  как-то очень тяжело опять вздохнул. А мне подумалось, что это он, наверное, представил себе сколько ещё пациентов в будущем будет у него с подобной проблемой. Так вот оказывается, как обстоят мои дела глазами врача-психиатра...

Глава 15.

     Мне оставалось только поверить Сергею Васильевичу и положиться на время и лекарство. Что я и решила сделать. Я помнила советы Кости довериться доктору. Мой визит подошел к концу и Сергей Васильевич вышел со мной, чтобы проводить меня за ворота клиники.

    Пока мы беседовали с ним ясное летнее утро сменилось на не менее прекрасный солнечный день. Именно такие летние дни я всегда особенно любила. Когда ты  идёшь и всем своим существом ощущаешь сильную жаркую ласку солнца, прохладный ветер стремительными порывами остужает твоё разгорячённое лицо, а  высоко- высоко в густой синеве неба, в самом его зените,  наперегонки бегут редкие причудливые белоснежные облака. А ты можешь запрокинуть голову и каждое из них хорошенько рассмотреть. И нет тогда предела твоим фантазиям и мечтаниям. В такие моменты кажется, что и ты сама уже не касаешься ногами земли, а тоже летишь по воздуху,  вдыхаешь в себя лето огромными глотками, жадно пьёшь его и оно наполняет твою душу до самых краёв ощущением беспредельного счастья бытия! В такие дни  горячо верится в то, что  жизнь бесконечна и прекрасна!

     Акации, посаженные с наружней стороны забора клиники, покачивали своими изящными и длинными ветками, словно о чём-то беседуя друг с другом. Как чудесен и загадочен был  этот их шелест! И мне подумалось: как жаль, что мы не понимаем язык деревьев! Как много они могли бы нам рассказать.

    Я поблагодарила Сергея Васильевича и на прощание протянула ему свою руку. Он всего лишь на одно мгновение задержал её в своих большущих ручищах, глянул мне в глаза: "Мне было очень приятно наше знакомство, Кирочка. Передайте Косте, что я очень рад за него", и после некоторого колебания, слегка смущаясь, добавил: "Поверьте, Вы -чудесная девушка. А Косте нечего вокруг чужого потухшего костра топтаться. Пора свой разжигать". А через минуту, чтобы скрыть своё смущение, добавил уже шутливо: "Примите, моя дорогая девочка, самые горячие комплименты от старого ловеласа". В конце беседы он почему-то опять перешёл со мной на "Вы".

    От удовольствия я даже слегка покраснела. Костя что-то сказал своему другу- доктору  о нас с ним? Значит мне это не показалось...А потом я подумала, ну до чего же славный и добрый человек, этот Сергей Васильевич, и мне стало совершенно понятно почему Костя с ним подружился. И ещё...Если Ниночка потеряла в той страшной аварии  любимого мужа, то и Костя- своего  друга, который был  ему по сути, как старший брат. А умный и чуткий Сергей Васильевич понял это и поддержал его в тот тяжёлый момент.

     Доктора ждали его повседневные обязанности и беспокойные больные и он, повернувшись и тяжело ступая, как все грузные и не очень здоровые люди, медленно пошёл на дежурство в здание клиники, а я осталась ждать Костю на улице, прогуливаясь вдоль таинственно шепчущихся акаций.

     А пока я ждала Костю, то и вспомнила, что видела, по всей видимости, именно Чиприановну на привокзальной площали  в первый день своего приезда в город и, конечно же, рассказала об этом Сергею Васильевичу, когда на следующий день мы с Костей заехали к нему за рецептом на моё лекарство. И я тогда же поведала ему всё- всё об этой встрече, вплоть до самых мельчайших подробностнй: и о том, как Чиприановна пристально и долго смотрела на меня и, что я была  вместе с Ниночкой...

     Может быть всё это как-то сложится у доктора  в единую мозаику и поможет ему продвинуться дальше в разгадке тайны феноменального скрытого гипноза...

Конец.

Иллюстрация- картинка
из интернета.