Мы живем в спокойные времена,
пригорает в мисочке молоко.
Если даже где-то идет война,
то от нас достаточно далеко.
Только глухо на стенке стучат часы,
только месяц улыбчивый над окном.
Если время и бросит нас на весы,
то случится это потом, потом.
Что же, девочка, ты собралась в Иркутск?
Никакого Иркутска на свете нет,
да и рифмы нет — бездорожье, Schmutz,
но сквозь веки розовый льется свет.
И зачем воскресенье растет взамен,
где травы могильной так дивно цвел,
шелестел напев? — как сказал бы Бенн,
ну а после кто-нибудь перевел.