Ребята. привет всё лето не заглядывал
С восьмидесятых годов мне в память врезались строки:
Бывает такое небо,
такая игра лучей,
Что сердцу обида куклы,
обиды своей жальчей.
мне показалось, что лучше о искусстве и не скажешь. Я искал книги этого поэта, но тщетно. В 90годы прочитал повесть Ю. Нагибина - «Смерть на вокзале», слышал стихи , но не знал что его.
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, что я Её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у неё одной ищу ответа,
Не потому что от неё светло,
А потому, что с Ней не надо света.
И …наконец встреча, года 3 - 4 назад, стопка книг – открываю… читаю… замираю… узнаю - Он! Встреться мы пораньше, я возможно стал писать тогда.
.
То было на Валлен –Коски .
Шёл Дождик из дымных туч,
И жёлтые мокрые доски
Сбегали с печальных круч.
Мы с ночи холодной зевали.
И слёзы просились из глаз;
В утеху нам куклу бросали
В то утро в четвертый раз.
Разбухшая кукла ныряла
послушно в седой водопад,
И долго кружилась сначала,
Всё будто рвалася назад
Но даром лизала пена
Суставы прижатых рук –
Спасение её неизменно
Для новых и новых мук.
Гляди, уж поток бурливый
Желтее, покорен и вял;
Чухонец то был справедливый,
За дело полтину взял.
И вот уже кукла на камне,
И дальше идёт река . . .
Комедия эта была мне
В то серое утро тяжка.
Бывает такое небо,
Такая игра лучей,
Что сердцу обида куклы,
Обиды своей жалчей.
Как листья, тогда мы чутки;
Нам камень седой, ожив,
Стал другом, а голос друга,
Как детская скрипка, фальшив.
И в сердце сознанье глубоко,
Что с ним родилсЯ только страх,
Что в мире оно одиноко,
Как старая кукла в волнах.
СТРУНЫ И СМЫЧЁК
Какой тяжёлый, тёмный бред!
Как эти выси мутно - лунны!
Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свети струны!
Кому ж нас надо! Кто зажёг
Два жёлтых лика, два унылых..
И вдруг почувствовал смычёк,
Что кто – то взял и кто то слил их.
«О, как давно! Сквозь эту тьму
Скажи одно: ты та ли, та ли?»
И струны ластились к нему,
Звеня, но ластясь, трепетали.
«Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? Довольно?...»
И скрипка отвечала «Да»,…
Но сердцу скрипки было больно
Смычок всё понял, он затих,
А в скрипке эхо всё держалось…
И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось.
Но человек не погасил
до утра свеч…И струны пели…
Лишь солнце их нашло без сил,
На чёрном бархате постели.
Время всегда предлагает несколько вариантов. Анненский настолько разнообразен - некоторые стихи предвосхищают Блока, а некоторые «народные» песни Есенина -
ВАНЬКА – КЛЮЧНИК В ТЮРЬМЕ
Крутясь – мутясь да сбилися
ЖелтыЫ пески с волной,
Часочик мы любилися,
Да с мужниной женой.
Или
Не сошла и тень с земли,
Уж в дыму овины тонут,
И с бадьями журавли,
расправляясь тихо стонут.
Мне близка его манера раздумывать стихотворение – когда смысл копится на кончике пера, в последней строке падает золотым слитком.
.
«АННЕНСКИЙ»
Если Есенина пьёшь -
Песня, весенней берёзовый сок.
В поле, где сеяна рожь,
Вдаль поманила развилка дорог.
Блок - серебристый бокал,
Льдисто - искристой влаги Невы.
Гулко рысак проскакал,
В горле глоток хрусталь - синевы.
Анненский поит не так,
В кубок залито зелье давно.
С зелени медной пятак,
Сверху берёзовое вино.
Пейте, боясь не успеть,
Заговор мысли вяжет одну.
Прочную вечную сеть
Каждый стежок приближает ко дну.
Сил из последних бросок.
Видишь не с зелени-тины медь,
Солнца положен кусок,
Сразу нельзя его разглядеть.
Вертишь во рту языком,
Нёбо, что небо сладким огнём,
Смысл весом, рифма с крылом,
Меч Серафима разит остриём! ( моё)
Он, прощаясь с Фетом и Тютчевым:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить,
У ней особенная стать,
В Россию можно только верить.
Приветствует Ахматову и Гумилёва, соединяя столетия.
(в прямом смысле был их учителем , преподавал в гимназии).
У Гумилёва есть стихи; высокомерие молодости; - «Памяти Анненского»
Журчит вода, протачивая шлюзы,
Сырой травою пахнет мгла,
И жалок голос одинокой музы,
Последней - Царскосельского Села