Отчим словом родину объемлю
на ордынском страшном языке.
Для чего, Господь, чужую землю
дал Ты мне, как меч не по руке.
Любящему сердцу не по силам
меж отцом и матерью стоять.
Ни одна земля не даст могилы,
ни одна в бою не сгубит рать.
Я один в своей каморе тесной
прячусь как пустынник от людей.
Морем соли, Ладогою пресной
вспоенный на горе иудей.
Две души между собою ладят,
но шипят змеино языки:
тот, чью горечь пил я в Ленинграде,
тот, чьи буквы древние сладки.
Легче умереть среди проклятий,
кровь свою соборную плеснуть
в прорубь водочерпий-водосвятий,
в Иордана глинистую муть.