Зая, я знаю, что слаб я для жизни жестокой, немилой.
Пуст, как мешок без фекалий, а духом силён.
Все что втоптать смог — я душу в асфальт. В тротуарной могиле
Сердце покоится нервное в трауре моём.
- Немец, Андрейка! Андрюха, какими хромыми судьбами?
- Есть сигарета? Прошу тебя, дай мне одну!
- Я породнился с твоими добрейшими в грусти глазами...
- Весть, как глаза, не плывет к замогильному дну.
- Был я юнцом и подростком — меня никогда не любили.
Время пришло заплатить по счетам любви мне:
Сердце пропащее встало в полёте из рыхлой могилы
И полусладким вином растеклось по стене.
Мне тяжело жить на свете, где люди лишаются крова,
Где живодер истерзает животных до мук.
Там, где коты погибают от рук человеческих, крови
В смерти течёт у детей где. Боюсь таких рук.
- Я вот ночами ищу кошельки и кредитные карты
Летом в полях. В их хромой и ночной стороне.
- Душу пропащую осенью лучше б меж листьев искал ты,
В спящих дремучих лесах, в пасмурной желтизне.
Мы попрощались. И больше его я в полях не увидел.
Встретить его не случилось в ночной стороне...
Сердце вином сухим вскрылось в бутылке моё от обиды
И потекло до паркета по мокрой стене.