312. Пятница тринадцатое.
Лазарет был организован при Храме еще Царицей Марией, после неудачного похода на Урбеч, для раненых воинов. В последнее время в нем было мало народа и Есаула положили в лучшую палату. Вид у Есаула был довольно жалкий. Крупный и сильный мужчина заметно похудел, а глаза выражали какую-то обреченность. Он первый раз в жизни так серьезно болел и просто не знал, что ему делать. Сашка подсел на кровать к больному и спросил, когда тот собирается обратно в Старый Город. Есаул как-то странно смотрел на него, пока не вспомнил. Затем пожал плечами и вздохнул. Ты мужик крепкий, оклемаешься, уверенно сказал Сашка. И не просто встанешь на ноги, но и поможешь найти этого загадочного купчишку. Есаул вздрогнул, и тихо спросил, как себя чувствует Государь. Плохо, очень плохо, куда-то в сторону сказал Сашка. Все, кто брал в руки слиток, тяжело больны. А что золото было заколдованно или смазано ядом, спросил Есаул. Похоже, что это мысль не давала ему спать. Сашка задумчиво посмотрел на Есаула и медленно, четко произнося слова объяснил, что это было вовсе не золото, а Дьявольский ядовитый слиток не известного у нас металла. Правда, очень похожий на золото. Но самое главное, что мы с тобой должны найти этого купца и узнать, кто его послал. Я уже все рассказал Тайному Канцлеру, устало ответил Есаул. Тогда повтори все мне, а я перескажу Царевичу, мягко пояснил Сашка. И уже твердым голосом добавил, ты же знаешь, кто я такой. Есаул кивнул, о Секретаре Царевича ходили разные сплетни, но то, что он занимается только секретными делами, Есаул понял еще в Старом городе. Рассказ Есаула был до обидного краток. Купец приехал, откуда то с юга. Привез медь, олово и сушеные фрукты. Сперва, он рвался в Столицу, но тут приехал Канцлер по торговле и Ольгерт. Им доложили о купце и его товаре. Затем Канцлер с купцом долго разговаривали, после чего купец обменял на меха, льняное полотно и воск, по довольно выгодным для нас ценам и уехал на юг. А Ольгерт приказал Воеводе срочно отправить весь груз, в Столицу. Канцлер лично проинструктировал меня и передал письмо для Первого Канцлера. Вот собственно и все. А кто раньше уехал, ты, купец или Ольгерт с Канцлером, спросил Сашка. Есаул задумался, и подумав ответил, скорее всего, я. Так что откуда приехал купец и куда уехал ты точно не знаешь? Не знаю, устало ответил Есаул.
А Царевич пошел в покои отца. Иоанн Двенадцатый был бледен и слаб. Он посмотрел на сына все понимающими глазами и тихо сказал. Игры закончились, грядут суровые времена. Будь тверд и решителен. Любую жестокость забывают, если она длиться не долго. Победителю простят все, У каждой беды есть виновник, а казнить его или нет, решай по обстоятельствам. Делай что хочешь, но Царство сохрани! А сейчас иди к жене и детям, переворачиваясь на другой бок прохрипел Царь.
На следующее утро Царевич выслушал доклад Сашки и вздохнул. Получается, что мы точно не знаем, откуда прибыл купчишка и куда уехал. Сашка кивнул, и добавил, что это должен выяснить помощник Тайного Канцлера в Старом городе. Царевич задумался и глядя Сашке в глаза спросил, кто бы мог это сделать? Не знаю, ответил Сашка, но это не Хазары, им это сейчас не нужно. Остаются Восточный Хан и Ливонцы, проговорил Царевич. А еще тот, кто уже устроил на тебя два покушения, напомнил Сашка. Но ясно одно, этот таинственный кто-то, должен скоро проявиться. Но возможно, что совсем не так, как мы предполагаем. Похоже, что врагов у нас больше, чем мы думали, задумчиво сказал Царевич.
Малый Совет начался в полдень, по поводу попытки убийства Царя, мнения разделились. И кого хотели убить, и кто хотел, было не понятно. Одно было ясно, что Канцлер по торговле совершил преступную ошибку и должен быть за нее наказан. Когда Совет уже заканчивался, раздался стук и вошел Дворецкий. Его никто не приглашал и Первый Канцлер хотел уже что-то крикнуть, но сдержался и спросил, что случилось. Дворецкий дрожащим голосом, глядя в пол, всхлипнул, Иоанн Двенадцатый умер. Царевич встал, и ничего не говоря, вышел из комнаты. Он быстро шел в покои Отца, еще на что-то надеясь. Первый Канцлер приказал пригласить Верховного Жреца, а сам пошел следом за Царевичем.
Чуда не произошло, Государь был мертв. Рядом с ним тихо рыдала Царица Мария. Со смертью отца закончилась целая эпоха, подумал Царевич. С этого дня, пятница тринадцатое, стало проклятым днем для Иоанна. Вскоре приехал Верховный Жрец и Малый Совет продолжили. По старинной традиции, коронацию назначали на сороковой день после похорон. Объяснялось это просто, за это время можно собрать всех, кто нужен и кто должен.
Уже через день похоронили Иоанна Двенадцатого. По традиции тело замуровали в подземелье под Дворцом. О подземелье знали все, но лишь малая горстка людей была там и знала где вход. Уже на протяжении многих лет, во Дворце проживали четыре семьи мастеровых людей. Они производили мелкий ремонт всего и вся, а так же готовили погребальные камеры для Иоаннов и их жен. Такие камеры готовились еще при жизни, но Царей больше интересовали их портреты и записи в Хрониках. А чего не знали мастеровые, что в случаи захвата Столицы врагом их должны были убить, причем вместе с женами…
На Малом Совете решалось не только, кого пригласить на коронацию Иоанна, но и как объяснить смерть Государя. Если со списком приглашенных, определились довольно быстро, то рассказывать о Золоте Дьявола было глупо. Поминать Государя решили как Иоанна Доброго. Пожалуй, что последние двадцать лет были самыми спокойными и счастливыми в Царстве Древлян. Царевич выбрал на его взгляд лучший портрет Иоанна Двенадцатого и повесил его в Малом Зале. Еще один портрет повесили в покоях Царицы. Затем Иоанн заявил, что согласно воли Иоанна Двенадцатого, все Канцлеры остаются на своих постах, все, кроме Канцлера по Торговле. А что делать с ним, решим, когда и с чем вернётся. Сорок дней для Царевича пролетели как в тумане. Радовало лишь одно, с границ не было тревожных вестей, хотя кто знает, что будет после коронации. Сашка старался находиться при Царевиче, изредка навещая ФИГу, в ожидании новостей и проверяя, как движется стройка.
На всякий случай, на сорок дней были закрыты границы для иноземцев. Вернее купцов пускали, но не дальше Вольного города, Старого города и крепостей на границе с Ливонией и Моравией. К назначенной дате в Столицу начали прибывать почетные гости. Собственно это были Князья и Наместники Волостей. Все военные остались на своих местах, без права отлучения. Хорошо это или плохо, но иноземных Посольств и Купеческих в Столице не было. О печальном событии, произошедшем у Древлян, иноземцев решили известить, только после коронации Царя Иоанна Тринадцатого. Тем более, что Посольства еще не вернулись, и что твориться за границей было не известно.