«Иду на Вы!»
«Повесть временных лет»
(Нестор)
Великий князь был ростом не высоким,
но и не малым - пяди три в плечах.
Как Игорь русым был и светлооким,
с грустинкой материнскою в глазах,
Так говорили все, кто был с ним рядом
и кто, напротив все питали страх
под княжеским тяжеловесным взглядом.
С народом говорил, великий князь
в одеждах белоснежных, выбрит гладко
и видели подольские ребятки,
писцы, осуществляющие связь
седых времён: убористая вязь
свидетельство того , что были кратки
его слова, и скор булатный меч.
До нас теперь его доносят речь
Те, кто в сраженьях с князем был в упряжке -
до глаз и до ушей его потомков;
до пилигримов с нищенской котомкой,
не помешало б ей не пренебречь
врагам, а их, увы , не перечесть…
А вам необходимо их прочесть,
затем, чтобы навеки сохранить
какой бы хрупкой или ветхой нить
не оказалась - стала путеводной
в пути безводном, ночи ли беззвёздной,
и чтоб на нём, в расставленный капкан
не угодить, со стрелами колчан,
и тетивой натянутой надёжно
был лук, и как бы ни казалось сложно
пределы защищать, когда в них хан,
рассудок потеряв, неосторожно
войдёт и возжелает вашу дань.
Нам сообщают перья летописца,
что Игорем и Ольгой был рождён
князь Святослав, когда пришёл сразиться
с хорватами болгарский Симеон.
Болгарский князь погиб в бою как воин,
а киевского князя красный стол
наследником был Богом удостоен,
и миссией, с которой в мир пришёл.
Ребёнок долгожданный и желанный,
как и другие дети до трёх лет
был ангелом, игрался беспрестанно,
кто знает , как сложилось бы , но нет…
Жизнелюбивый князь – его отец
в земле иной древлянами повержен:
стал жертвой волк, привыкший драть овец
и ценности , которым был привержен.
Княгиня не крещённая досель
языческою заплатила местью –
отправилась с трёхлетним сыном вместе
в поход на них . Копьё попало в цель...
Ведь, дядька лично Святославу в руку
вложил древко и бросил Святослав,
затем дружина обрекла на муку
мужей и жён , кто прав был и не прав.
Живые их завидовали мёртвым:
Рубили , вешали , кололи или жгли,
дышавших засыпали… Мальчик чёрствым
там стал и сны кошмарные пришли…
Отныне поклонялся только силе
великий князь , кровь на его руках
ни разу Святослава не страшила,
а из души был изгнан всякий страх.
Спал потник постеливши на седло,
ел мясо, на мече его зажарив
ждал времени , когда оно пришло
ушёл в поход , легко родню оставив.
Лишь мудрость Ольги киевлян спасла
от гибели, а стол от разоренья,
враги сожгли окрестные селенья
и чудом стороною обошла
беда
в саженях их высокий терем.
Года прошли сквозь пальцы , как вода…
Каким аршином мы деянья мерим?
Великий князь, успешным был во всём,
а всё – таки не утихают споры:
от веры , что завещана отцом
вершка не отступил , на уговоры
княгини веру новую принять
не мог, и не хотел ответа дать,
языческой ещё была дружина,
которая науку побеждать
усвоила.
Росли в семье три сына
от разных жён, ещё наложниц рать …
Но истинная , подлинная страсть
была иной - войною управлять
он мог любой , но в мирную годину
бразды правленья взваливал на мать,
когда почила , стали управлять
владеньями широкими три сына.
Сам покорил, что было всё вокруг,
болгарское разрушил царство,
и сокрушил хазарский каганат,
и греческое чудо-государство,
к востоку приближая христианство
смотрело снизу вверх , когда Царь – град
язычника дружина осаждала,
и в Киев дань прилежно отправляла.
В тени веков осталось , кто купил
врагов его расположенье тоже :
когда к своим ладьям он отступил,
дружину, что была всего дороже
отправил в тыл, и зиму пережил,
но где-то, у днестровского порога
его хан печенежский окружил,
когда осталось витязей немного,
то чей – то меч кривой его убил
из черепа соорудили чашу,
и печенежский хан из чаши пил
затем , чтоб дух врага его вселил
в наследника его отвагу нашу.
Порою, так бывает - грань тонка,
неоднозначно лучезарна личность,
а иногда и вещая рука
сжимает меч за славу и наличность
ни для народа – лично для себя,
и подменяет поводом причинность.
Я думаю, что противоречивость
в основе комплексов , и с их веретена
прядётся нить в любые времена,
и фобии таит велеречивость.
В чём князя обвинять ? Он рос в седле.
Одни с закомплексованностью на смерть,
сражаются , иные на метле,
всю жизнь летают, обретая «твердь…»
Ни те , ни эти не найдут покоя
в ристалищах и мире после боя…
Подпорки мира и его столпы,
поборники и веры и неверья
ломая копья , пики или перья
и тут и там пылают, как снопы.
За ним роится шлейф его побед
и воинство он русичей восславил,
но правил номинально много лет,
и нам междоусобицу оставил…
А в то же время, и на том же месте
при помощи пилы и топора
построил храмы, избы и поместья
ваяя без единого гвоздя,
какой-то смерд, писаньям неизвестный,
«должно быть вор, а может сын вора…».
Деревья не прочнее, чем броня -
в огне сгорят, или в воде истлеют.
Не попадут в анналы имена
безвестных зодчих, не "забронзовеют"
на обелисках, но их " семена"
князей переживут и лихолетья,
взойдут когда настанут времена
сквозь мрачные слои тысячелетья.