Я вспоминаю сочинский дендрарий.
Стояла сумасшедшая жара.
Каштан у ног – блестящий, гладкий, карий,
Как глаз жирафа, сонного с утра.
Шоссе по направлению на Адлер.
Маршруток заводной переполох.
Но главное – билеты продавали
Так медленно, что поминался Бог.
Навстречу шли роскошные павлины,
Парил из сосен сросшихся узор.
Повсюду сувениры на витрине.
И, наконец, завис фуникулёр.
Экскурсовод достался нам охрипший.
А может быть, защита такова.
Замечено: охрипший – не погибший,
Он, как никак, выдавливал слова.
Стояли пальмы с конскими хвостами.
Опять застрекотал фуникулёр.
Вились лианы длинными хлыстами,
Увившие собой кедровый бор.
Но были среди них такие кедры,
Что избежали цепкости лиан.
Они пушисты, обдувались ветром,
В обхвате - настоящий великан.
Экскурсовод, хрипя, сказал: - Лианы
Всегда ползут на слабые стволы.
Они своеобразные гурманы,
Хотя на вид красивы и светлы.
Лианы душат кедры и секвойи.
Процесс не быстрый, видимый не всем.
Растение коварное и злое,
Источник многочисленных проблем.
Сказать бы проще: это паразиты,
Хотя на вид изящества полны.
В дендрарии лианами увиты
Три редкие сибирские сосны.
Да вот они! Тогда казалось странно:
Из-за лиан на смерть обречены?
Теперь я всюду видела лианы
И слышала, как стонут три сосны.
...Не стоит уходить, не попрощавшись.
Но скорбной песней был заполнен день.
Темнела, у отеля оказавшись,
Витых лиан убийственная тень.