Как Лермонтов, но в шортах и панамке,
В почти до дыр изношенных вьетнамках,
Недобрым поминая шаурму,
Отведанную нынче поутру,
Лишь в поисках импрессии и тени
Слоняюсь по окрестностям без цели.
Ведь жизнь по-прежнему ко мне мила,
Как юная черкесская княжна.
Горланят неуёмные торговцы,
В толпе смешались русские и горцы
Надменные, как сам седой Кавказ,
Ведь пришлый люд для местных не указ.
Здесь мечется божественный Меркурий.
Под натисками златокрылых фурий
Застонут скаты черепичных крыш.
И это, друг мой, вовсе не Париж.
На дно складного белого стакана
Плеснёт мне ядовитого нарзана
Пусть дева непорочная на вид
И я испью ту чашу, как Давид.
Сквозь лабиринты кованых оград
Вступаю в парк, как в Гефсиманский сад,
Там властвуют потомки местной флоры,
Подслушивая птичьи разговоры,
Они шуршат, как будто:
E' finita...
Ещё одна глава от нас сокрыта.
Роняют календарные листы
Вослед прохожим дряхлые дубы.
И в ночь, продлившись иссыхает вечер.
Как сладок миг, хотя бы был он вечен.
На светляки раскрОшится фонарь,
Даря рассвету дармовой янтарь.