A. A. A. "Цветущая Во Мгле" [Роман, Версия 16+]
["Whispered From The Bottom", Plattsburgh 1814, Ladderstep #3, Instr. Vers. "The Battle Of Sherramuir", Choir Version "Blest Be The Tie That Binds", Instr. Vers. "The Son Of God Goes Forth To War"]
Факельный снег, верхолазных уделов артельщики, шапки суконные тащатся кручами глыб до лоскутной перины декабрьских сумерек, розно взбиравшиеся неоконченной дроболитейною башней в тесовом футляре, чернорабочие-иноплеменники за фонарями свечными встык дверец карет на полозьях окрест маеты пурговой созывают у клика дозорных, выколотив поднимавшиеся мастерские ружейников Уотервлита из казарм да сторожек захлопнутых через шлагбаум, дюжий Тмол Ван Хондеберхем вплотную цилиндра с широкой тульёй и кокарды пером отбивает гражданскую гвардию мимо ступеней нутра винтового, покуда цыганы вослед самочинцев карабкаются бечевою на дреках, спутавших зодческие круговые леса, коробами заплечными втягивая натрамбованный порох, к десятиструнной псалтири фузейных курков над литейным ковшом Тибор Вереш, высвободив карманьолою за полушубок трёхствольный узор пистолета, факельщикам дозволяет начатки пожара взвихрить обок стылой камеди распоров, кавалеристы-уланы гарцуют вразброс под картечью мадьярской, отправивши нарочного, Шамберлан у извозчиков при конокрадах готовит обозные роспуски для горновых полыханья, будочные пушкари, метясь узостью к тросам на отступах, через костёр возводящейся сорокафутовой дроболитейною башней с колодцем, хрипло дают залп вдогон барабанных сушилен, тряхнув полировочные флигеля, между чада в низринутый грохот столпа, обрушающийся за трубою плавиленный чан до цепного лотка, будто рыком тесовым овеянный Дундерберг, тепля огнистые россыпи многоголосицей от поволоки, мушкетно звучит вкруг смутьянов нагонная проповедь, чёркая у обмолота пригульное семя бродяжье, Харлем, возвысившийся к передку, ободряет Магога вести четверною запряжкой разлатые сани, кедровником троп, мимо Истопника раздающий цыганам картузы для ружей, напрочно от шалопутной картечи сокрывши бочарную клёпку дощатою вывеской чеботаря, бережёт умыкнутый запас орудийного пороха у гарнизонных подвод, из французского насморка щерясь к метели, прытью муштрованной тройки возок подле кожаных шлемов драгун, иссекая свинцом да хлыстами шуршания хвойных теснин племя кровопомазанное Саваофа, втёмную Ловердэйл, перебирающийся на запятки, от шкуры медвежьей рядном из щелей разволакивает по саням фальконеты шарнирною сбивкой, нацеливая морды сдвоенных пушек вертлюга за отсверками головни, рёв снаряда цепным чугуном полуядер, сминавший каурого вздёрнутого рысака под уланом, гулко рассаживает клин преследующей стаи зимних шинелей камлота среди пелерин, Маадай, выносных понукавши бичом, держит огнеприпасы возницею на облучке дальше строя гонителей, от узкополых цилиндров с налобниками ополчения олбанского из третьёвошних шорников да звонарей богомолен, бьются хребты, истираясь попонами на дышловых у оглобель, щепами возле гужей за проходы ружейного шомпола, Харлем тушует скобою жестянку с дробинами, поворотив комли пушек, сгребая фузейные пули досыпкою в зевы двойных фальконетов о ствольный прибойник, сплошностью фунтовых мерок орудий вертлюга окатывает над разрывом гражданскую гвардию конников, за чехардою вкруг дебрей с изловленным вестовщиком Янош Габор, стягивая бородатый топор у оплётки, бартакстом до портупеи к вожжам отшатнувши фламандца гнедого в чулках, шибче перегибается снизу галунным шитьём доломана о выстрел гонца, на размахе колодной зарубкой уйдя под сукно станового хребта, отряхнувши у снежной крупы барибалов кольбак со шлыком, пробираясь, нарочного добровольцев отстреливает к бландербассу, вослед разумениям, дескать, палач двух ударов мясник, ибо скверно, а всё же, воспитан, гуще стальным полотном за сугроб волочащий от пара багрец под венгерский сутаж обшлагов, Брандхэстофт из саней книппелями топорщит фитильные дульнозарядные пушки в дублете, пробороздивший возок наравне ополчения, туже скобля подрезами желобчатый наст, правят бег цуговых иноходцев по четверику Маадай и Магог, вскользь шерстистых дорожных накидок-плащей у цыган седоками, волчьи глазёнки чащобы от загнутого передка, ввечеру к самоцветам на отсверках льдистых гранясь обрешёткой фонарною сальных свечей, пилигримскою шляпой громадный обвод птицелова-шарманщика, двинувши северным курсом до стойбища пихтовых зарослей около Платтсбурга на одеяле лоскутном из отяжелелого морока хлопьями туч, стародавний блокгауз у ломаного частокола, намяв кнутовище ветрами студёными обок чугунолитеен и рудоплавилен, ширя морозные трели свистулек за полость медвежью, летит хоровая распевка о Тэлботе из Лиллибуллеро меж поселян, что рубцы перехожих сказителей, дратвою грея намётанный шрам, у дворов разудалое гульбище для чернородья, рьяно сжигавшего чучелко олдермена их общины, с тугим колтуном из тряпья да в подбитом кафтане соломою, бряцанье тянется кломпами о деревянные ложки среди песнопевцев, звонкостью на позабытом берложном челе смолокурни вослед лагерей лесорубов, клиньями пней снежных шапок сугробов, мадьяры ровняют к узде безотлучную плеть, Роза Вашвари, через клокастую шаль схоронивши тромблон, привечает смутьянов, около рослых брудастых борзых дожидаясь в каретном сарае Гаспара Борреля, колёсных дел мастера, опорожняя над гнётом возы, конокрады вперёд звероловов-мохоков с призором двужильного молотобойца, скатывают затаённые огнеприпасы бочарной укупорки, спины индейцев, клонясь опояском бечёвки нанизанной стреляной дичи у вампумов, дёрганье сбруи на всхрап мохноногого коба, вываривая червяные куски оленины в дрянном чугунке по тагану, кедры дуплистые подле бивачных цыган, уводивших к запряжке ардена о волосяной недоуздок, полинезиец, гадательно встреченный у берегов Аотеароа вандемьера четвёртого дня на десятом году опочившей Республики, чтобы впредь сделаться для птицелова хребтов соумышленником, обтирает гравюры замка по фузее, тряхнув опустелую сакву, морщинистые письмена кожных свивов та-моко поверх грубошёрстной надёвки, стелются лохмы до плеч, Эзелл Гарленд, занявшись отливкою пуль, над костром расплавляет свинцовую чушку, держа отверделые шарики между кисетом для сточки изъянов, плотно окуривавши трубку видом невольничьей чашки-главы под зажим носового кольца, наблюдает за падальщицей-росомахою, при бездыханном фурьере вертящуюся в трёх десятках шагов до обоза разграбленного, Харлем Ловердэйл, высвободив расписной стародавний парчовый кошель, впрок отсчитывающий Гаспару Боррелю положенное серебром, вороша над завязками кожаный фартук вперёд шерстяной блузы, наново ищет ободья высокие мимо сарайных запасов, Тмол и Проспер, начинив порохами, смолой да селитрой, готовят заливкою чан пламеносного средства, креплёного для пустотелых брандскугелей скважистых, зычно сбивая колёсные скаты из шороха спиц, относя лом железный, мешки да ржавелый приклад самочинцам у пригнанных обручей с клёпкой, в заиндевелом подзорном стекле ворожея-мадьярка излавливает к буревалу разлатые дровни, остановив пышногривый дублет каледонских лошадок, встречающая Джозефайн Де Брассар, маркитантка под вязаной шалью вверх мужниной зимней шинели, пенится смолью курчавою за шерстяным колпаком, отряхнув домотканое платье к изгибу саней, принимавшаяся толковать Брандхэстофту всплошную кущения сумерек, плёткою девичьих уст, за морозцем подмётанных, о регулярном канадском форпосте, во чреве трактира заложенном для пургования расквартированной части, зрительной узкой трубою ко дровням приникший ружейных дел мастер цепляет фасадом плетёной сухарницы вьюги трактир Гаварни от уступов метелистой зыби предгорий, испорошёнными елями вал насыпной заснежённого бруствера, обок восьми- и двенадцатифунтовые орудийные комли под стылой редниною, до седлового привратника, морща каретные вздвоенные подреза, глухо кутается неохватною шубой хозяин мучного лабаза, конным двором отведённые нарраганзеты, подле заезжего дома кухарка сливает бадьёй ополоски, бранящаяся с попрошайками скво меж согбенных носильщиков, при каронаде заливисто вздорят пушкарь-часовой с фейерверкером о недреманных подзолистоспинных ундинах из прорубей, Тмол, воротившийся за птицеловом и смуглой француженкою-маркитанткой, берёт под уздцы широченного тяжеловоза-нормандца, сбившиеся у костра мокасины девиц, отворяя токайское стёсанною кольереткой вплотную дубовых стаканов, плащи шкуры вапити мимо ондатровых шапок хвостами, Ловердэйл перед колодезным заледенелым ковшом бессловесной горой припасённые шишки лущит, выбивая орехи ко струпьям ладонным, ежа в рукавице сновидческой грея до скаток верёвочных лестниц из хвойной постели, миски дичиной, дымящейся от чугунка, множа вой, точно дщери Моава у бродов Арнонских, для предуготованного, скипидаром обмазывая по дирхаундам рваные гачи и спину над волчьею травлей, к заструге жующим отколотого гнездаря требуху, посредине кочевья лесного чубатый гусар, начищавший за ветошью да кирпичом бородатый топор, доносившееся прежде рослых борзых ликованье, нацеженное об игристый креман подворья у подворья валлона-трактирщика, бревноподобный Жильбер Гаварни распекает сержанта частей кавалерии, гулко вменяя в вину, что кабацкой стряпнёй верховодят его кашевары походные, звания да галунов не чураясь, мадам Гаварни полового гоняет настенною ключницей, разбередивши к вязанкам сушёные персики, горстью свечной про запас начиняя передник, томно глядится сквозь медное блюдо, исчищенное домовитой прислугою, отображая ампирные моды господ бантом ленты чепца, разгребавшая жар от печи сквозь чугунные колосники, где узором стекольным пестрит вышивальщица-стужа, исподволь за оловянную супницей ширя наварную кипень, звоном лужёного чана супружница бревноваллона Жильбера несёт провозвестье отужинать для верноподданных службы коронной, бляхи да шпоры драгунских сапог, шерстяные чулки, пряжки туфель сарайных девиц, за игольною лесенкой в подпол, юрко ломти подсекавшие наперебой у ствола войсковых длинных ложек, башенные гренадёры из конников полнят заезжий дом вровень ткачей, стригалей, ирокезских торговцев пушниной и меховщиков, отдаляя звериным подсвечником траченный молью, заплатанный ветхий жилет с неутюженным галстухом у гоготавшего песенкою чернокожего егеря, скатерти браные, ножка телячья да розы ланит, хворостом теша камины гостиных и опочивален, вышивкою между стен от гравюр Форта Доброй Надежды и зимних становищ гуронских племён вглубь залива Святого Лаврентия, стук ординарца, на саржевом донце из кивера вынув конверт, подвесной умывальный кувшин с полоскательницей, у огарка светильником вогнанный штык, перед креслом-ларцом кассапанка, бережностью от печных утюгов растерев донесение луковым соком вослед мутной сажи привычного бега чернил до постилки столешницы, из-под являвшихся строк разумениями офицерские морщатся складки вдоль оспинных ям бакендард на манер платяных серых щёток, будто прислушиваясь у зазора, под жилы рамен коренившегося, грохот выбитой кладки разломами бутовых квадров, попрёки сержанта, одеревенелого зябкостью, что фузилёр барельефный, удар ко фронтону ступенчатому, окорённому скобелем врозь дощаного решетника, дымную шаль изгибая в начатках метели, поворотив шестифунтовую гладкоствольную пушку, смутьяны прихватывают от костёрного рашпера мимо валежин и хвороста дровней снаряд позади орудийного банника, щупая к выстрелу мерой картуза матерчатого, Тибор Вереш толчёт пар калёным ядром у двойного пыжа из бечёвки, мажущейся кочергой подпаливши фитиль, между трактирного бруствера до этишкетного бряцания канонир с фейерверкером, артиллерийской обслугою распеленав каронаду среди часовых, держат залпом ответ, из горчащего смрада пробанившие восьмифунтовый зев чугуна, колеёй на снегу от зарядного ящика через копытные выволоки орудийные тяжеловозы мадьяров шарахаются сквозь тромблон, разлетевшийся подле курка лебединого, кавалерийские шрамы рейтуз прошивая о всхрап карабином из ольстра, иноходью устремившие бег за дуплистые кедры, скобля шерстяные плащи на мохоках, дробью ружейной драгунов к пальбе торопя строевых лошадей, хрипло вздыбив чужой кровью маранного першерона в искристом бургундском, до кожаных крагов тугих панталон об уклон выверяющие за упряжками торно накатанный путь штурмовых бочек, напрочно слаженных званым колесником, Габор и Тмол отпускают снаряд вровень факелов гуще подворья, мушкетами наизготовку, цилиндры с налобной пластиной и полем заломленным, от бандальер выводя длинноствольные Бурые Бэсс по наказу мадам Гаварни, сменой линий оконных чадившие залпы трактира, вослед копотни постояльцев, ночные сорочки да чепчики спаленные через ругань супружниц, треском снедая конюшенный флигель под рухнувший снег бахромой от ядра между кровлей, сбрасывая жестяную лужёную утварь сквозь лопавшийся демиджон трёхгаллонный у свёртков корзинных, вжимаясь рубцом пелерины о вал земляной, часового запальник над скважиною фитиля, корча эхо расписанных дебрями скал, возгремевшее осыпью каменоломен, егерь-волчатник томит серп для резки соломы, под нарраганзетский аллюр хлёстко впившийся у просмолённой косицы сержанта, буравя за кивером впалую щёку до пышных усов, к облакам лошадиного сапа обхватывает карабин, помавая цыганам до блика стремян ирокезского сбора, шаркавшие в боевой клич дегтярные лохмы у чёрной раскраски, за стык портупей отстранив томагавки, сорванные поперёк дробового удара навскидку о зов громогласного бородача, Харлем Ловердэйл, двигавшийся верховым, над махристою гривой цыганского коба приваживает инфантерию рекрутов, через алевшие долы штыками подняв королевское залповое войсковое ружьё мастерских Нока, от песнопения к Иезавели, сгубившей пророков Господних, у ворота цепью на срубе колодезном, дюжего конника встретив, сечёт чащу леса железом, гурьбой по кресалу взрезая сноп искры до шалой затравочной вспышки, улан, рысака поднимающий в кентер, облавой мостит вожака-птицелова сближавшемуся гренадёру о гетры суконные вровень мухортых боков жеребца, за дубовою крышкой таившийся Ловердэйл, меркой от пороховницы на шомпол трамбующий пули в обсаленной коже, липко сменяя кремень под винтом у осечек, ломит картечный залп до парапета колодезного, выбив скороговоркой шарманщицких строф доломан лейтенантский от повода сбруи, гарцуя позёмкою, факельные головни обок тесных щипцов над окалиной ядер за искрами рашпера, брустверные караульщики правят двенадцатифунтовую каронаду чугунной отливки по свивам костра вдалеке, между окликов нарочного, присмотревши кедровником возле гряды барабанный наскок штурмовых бочек, щуря горевшие трубки отводов метлой возбранённого подступа, через колёса тележные гвалтом от порохового и ржавого лома шрапнели, занятые перебранкой месье Гаварни с офицером, валятся кубарем подле оконного дребезга пыли хрустальной вослед канонады, роняющей Старого Света ампирное кресло жакоб у расщепов сквозных платяного комода, за рухнувший снег бахромою оборок при кровле, порогово снятой, что настругом белодеревщика, из поволоки обвод канонира с торчавшим прибойником тщится божбой растолкать фейерверкера, дымною гривой завидев летящий брандскугель, взвившийся на пламенах через гомон зарядного ящика с огнеприпасами, фланкеры мчатся опокою хвои, минуя настильный рык залпа цилиндром картечным, вспять околевших служивых потребою для Вседержителя, Харлем уводит кремнёвый септет о ногавки, перекувыркивая фуражиров над мехом казённой шинели, вонзает изогнутый клюв по чекану вдогон темляка, фитилём от снаряда ручного буяна у пихтовых лап наглядев, гренадёр кавалерии чертит замахом ядро, на скаку досыпая из пороховницы встык раструба дублинского мушкетона заряд, отогнав Брандхэстофта стрельбой с упреждением в ельники, дёрнувши вабиком стать неприятеля, метящийся бородач, примостив на луке доведённый кленовый упор Шамберлана, ссутуленно шпорами бьётся о лядвеи коба цыганского, опустошив семиствольный мушкет Нока выщербленным гренадёром из ржания к буре шерстистых копыт, обмахрив каменистые склоны чащоб до съестной лавки гатью на выселках, праведные сорванцы конькобежцами из дому, коим от века назначено озоровать, беспрестанно катаясь у схваченной коркой мороза речушки, вперегонки дерзновенно ныряют под чахлый бревенчатый мост, обводя принайтованный с убранными парусами голландский вельбот, оплетавшая заиндевелая кромка снастей над сосульками шлюпочного такелажа, плотные снежные крепости наста, щелистый черпак для болваночных дел мастеров, от наплечных салазок ремнями, сжавшиеся зарифлённые стаксель и грот по торговому буеру на ледоставе, дремлющий в шкурах медвежьих сподручник-мадьяр, к поясным рукавицам объявши дубовую чарочку вровень сопящего пара мотков бороды за высокою войлочной шляпой, ведёт разговор с коробейником обок удела подспудного, чада шальные забавою кольвена, метя по клюшкам сосновую рыхлую шишку, взбивают железо коньковых полозьев о выскобленный изразцовый узор, маркитантка Шамплейна окрестных лесов Джозефайн Де Брассар над табачною глиняной трубкой в санях поселян, запряжённых дуэтом из грив каледонских лошадок, оглядывает бессловесно к уступу заезжий дом подле чащобы, среди неумолчной пальбы о щипцовую крышу с желобчатою черепицей, где вёртко ютятся брандскугели, что развесные печные мешочки в кроватных перинах терзания серного, где орудийной повадкой гравюрного чудища бурый озёрный сом бьётся по кадке смолёной, хвостом иссекавши ольховый кораблик, выступами этажей марко тлеет решетник фасадного верха распоров, дебри сорочками спаленными врассыпную мерцавшей гурьбы постояльцев и слуг до фримера студёного-гулливого за переплётом трёхстворчатых окон, Жильбер Гаварни, схоронившись бадьёй, наставляет служивых короны отваги являть беспримерной с избытком, отвне полыханья рассаженных пушечных зевов на бруствере, мечущийся ординарец в тугих папильотках у залпов, нанёсших урон части расквартированной, до винтовых ружей, чоками всаживая пули к штуцерам, рекрут чердачный, вмурованный сквозь доломан по ядру стылой кладки, через трактир, взятый приступом, гложа каретный сарай из пожарища, тесно молотят подковы следистые к полу навозному вздыбленных стойл назади распряжённых саней, заскирдованный цепкостью вил трёхрожонных цыган у оглобель шершавых, отколь языками огнистыми полнится закром, Ловердэйл наискось посвиста, обок валежины факельной перемежая аллюры, тушуется из дальнобойного стрёкота настежь распахнутых ставен от смрада, препоручив семиствольный мушкет горновому, спешившийся у лохматого коба, Харлем влезает прорехою стен, будто скнип ноздреватым отрепьем вдогон свирепевших ветров, приглашённых отужинать, в лязганье по закутам, Брандхэстофт, из горшочка власы сдобрив пахтаньем, вскользь нахлобучивает пилигримскую шляпу нарядным аграфом и делфтскою трубкою мимо фазановых перьев к тулье, отирая зуд въевшихся пороховых крапин морды ощеренной за меховой ворот падавших льдинок, бартакст гусара изламывает баррикады промёрзших дверей, расцепив подбородный ремень кольбака, уводя соумышленников через пар от шинелей в натопленных комнатах, Ловердэйл тешет отбивами примкнутый штык наравне карабина сержантского, фухтельным зыком обрушивая стародавний бунташный чекан по налобнику толстомездрового кивера, прежде замаха, вырвав кутас мимо встрявшего клюва, зыбью пламен обечайки вкатившийся ротный тамбур, пыль казённых стрелков изнутри флагеллантами, коим на выях прощенье что мельничный жёрнов, сползшиеся уховёртки золой сквозь очаг изволенья Господнего, вздувши клочками дымящийся пыж, Брандхэстофт, вынимая затейливо ключ пистолетный минувшего века, направивши дуло секретом резьбы к офицеру, встречает от свода пружины французский ударно-кремнёвый замок подле короткоствольного хрипа дублетом, ныряющий за скособоченные у подрыва стропила, морща трактир Гаварни кверху разноголосого треска ступеней, взбираясь по краю, намяв коридорами пороховое удушье, Харлем, сопящий в узорный червлёный платок, наравне сапога тормошит опочившим сказавшегося ординарца, вскочив, будто селезень под кочергою, выбрасываясь из оконца в сугроб от шарманщика, Ловердэйл у обвалившейся притолоки шерудит петли автоматона изящной механики с птичьею клеткой, шагом скребущимся возле стенного подбора из акваманилов, щупает бронзой крылатого змия и петела, от верховых с чашей поздней отливки Тифон, Ахелой, птицы северных ветхих поверий, избороздив к омовению дланей означенные водолеи, паклей занявши светильное масло расколотой прежде бутыли, мерно качая дверное ребро, исподволь капает миррой на ручки замка, грея щеколды пазы, офицерский гул залпа чадящего, дарственною гравировкою на пистолете двуствольном, упрятавшийся о ларец кассапанка, за локотниками ответной пальбы, огибая звериные лапы стола до скатившейся луковицы позабытых карманных часов на цепочке, взводящий ключ дульнозарядный острожного ферта-приставника грёз, Брандхэстофт из бедлама погони дырявит осанистый, ватою щедро подбитый костяк, намахрив пламенами объятые взвивы гусиного пуха к удару чекана, отпертой лючиной ширя у ворванной лампы коптящий волшебный фонарь, сквозь плывущие янусоликие отсветы рамок, трёхглавые девы и старцы о двух бородах, прораставшие чреслами отроковицы друг в друга, утробами спутанные великаны, двуустые чада вослед балагура на пляске обменянных дланей за стопы к десницам, вращаются по чердаку меж бликующих прорезей на жестяном колпаке, Янош Габор отмахивает с обшлага досаждающий смрад, выстилая из тысячеустого шёпота сажевый ворох над перьями крыл сероликого Ангела Ночи стенною расшивкой, заполыхавшие спуски верёвочных лестниц двора постоялого, обок ардена вьюков притороченный споро трактирщик-валлон за пиханиями, что укрытый под стёганое одеяло печёный каплун, сквозь уголья, искрящиеся гиацинтов каменьями зольной руды под ушедшей игрой из кремана, гусар отрешённостью муслит напёрсток, блестящий промеж дощаного зазора, вслед пуговицы над поломанной стрелкою ходиков, при Брандхэстофте, цыганские отроковицы, ветшалым отрепьем реднины сползавшиеся окарач, проторённо скоблятся ладошками у свилеватой печати настила елового, простоволосою гущей заботно таращатся плошки вослед обмахрённых ресницами ямин, выискавши, птицелов отдаёт серьги-жёлуди для принимающихся ворожить подле лаза чердачного, между гостинцев тасуя неведомое колесом из колоды пасьянса таро, маркитанки взвихрённым бичом от заезжего дома погнав иноходцами сани обозные, через котомку метели, правя таверою кровопомазанных да богоизбранных, кои вдыхают огонь, кои дышат огнём.