«Зачем ты копошишься тут,
Что ищешь в ящике стола?
Скажи, я всё тебе найду,
Но вот не ройся тут сама!»
Так мать сказала дочери- подростку,
Которая без спросу в комнату вошла,
Узнать пытаясь о своём вопросе -
Где есть, быть может, фотография отца.
Она стояла молча, виноватой,
С испуганным лицом и чуть не плача,
Ответ мать знала, ведь сама недавно,
Сказала дочери об этом, но на даче.
Она была согласна показать ей фото,
Которое она давно просила,
Ведь в просьбе не было у дочери дурного,
Но вот об этом мать забыла.
А дочь приподняла опухшие глаза,
Напомнив тихо тот их разговор,
Но мать спокойно ей сказала – «Я сожгла,
А пепел просто выбросила в помойное ведро.»
«Ну мам, ты же обещала!» - сказала дочь,
«Мне обещала показать, как он был,
Зачем же так…, ну мам?!» - и убежала прочь,
Уже из комнаты – «Зачем сжигать мечты?»
А мать стояла, строгость поуняв,
Она на самом деле фотографии давно сожгла,
Чтобы родная дочь смогла принять –
Очередного отчима отцом сумела бы назвать.
Ведь дочери всего был один год.
Она не помнит, но мать то знала,
По чьей причине произошёл развод,
И что она в нём виновата, понимала.
Но повернувшись, подошла к двери,
Сказала – «Ну-ка, нюни то утри,
И вот что, дочь моя, ответь,
Ну уж-то дядя Эдик не отец тебе, а? Нет?
- Ведь он заботился, как мог о нас!»
- «Но ведь потом его ты прогнала!?»
- «Да, выгнала, и потому что с ним невыносимо,
Но относился и заботился он мило!»
«А вот об остальном рассказывать не стану,
Так что, раз хочется, реви, а я отстану, …
Но помни, что он тебя растил и воспитал!»,
- «Скажи ему Спасибо, что он не приставал!»
- «Не то, что те, которые на кухне зажимали,
Чтоб ты не видела, в любви мне признавались!»
А мать стояла возле дочери-подростка,
И слушала её слова, по-взрослому и хлёстко.
По нервам она била ими мать,
Поэтому молчала, не зная, что сказать.
Лишь после нескольких минут тирады,
Она сама вдруг разревелась от себя,
И тихо прошептала – «Мы поедем завтра,
На кладбище, чтоб попроведовать отца!»