ты не разрешаешь мне целовать тебя на людях
даже невинным казалось бы целомудренным поцелуем в шею
а он действительно для меня вовсе не пошлый или интимный или бесстыдный.
этот поцелуй для меня символ благоговения
подобострастной нежности и трепетного преклонения перед твоим именем.
перед твоим телом.
«господи прости меня ибо я согрешил:
я сотворил себе кумира из чужой женщины.
я готов дать её пальцам сжать мне шею до хруста позвонков
я готов забыться в её удовольствии
я готов вечно служить её дрожащим бёдрам и сжимающимся мышцам».
да, я тянусь за твоими пальцами едва дотрагивающимися до моего подбородка.
я вытягиваюсь в струну от твоего «посмотри на меня»
и замираю от строгого «хватит» когда прошу поцеловать меня.
поцелуй меня поцелуй меня поцелуй меня.
хочу.
поцелуй и тебя поцелуй и тебя поцелуй и.
тебя.
но ты смотришь на меня взглядом ледяным
как пожар из рубидия и азота
и я сжимаю себя в стальное кольцо терпения.
и только в глубине суток за армией стен и сонмом дверей
после ломания всех печатей
получая каждый полувздох-полустон как награду от целой вселенной
я могу целовать млечный путь твоих плеч
сжимать всё твоё снисхождение
пить всю тебя залпом
и смотреть на тебя
смотреть на тебя
смотреть на тебя.
как твой идеально очерченный рот
приоткрывается буквой о
как ты запрокидываешь голову
обнажая шею
для моего обессушивающе влажного поцелуя.
но мне никогда, никогда не целовать твою шею
твоё лицо и твои ресницы при людях.
потому что я женат
а ты замужем
и мы оба счастливы в браке.
и я никогда не должен говорить тебе
что сегодня я кончил трижды
думая о звуке твоего голоса.
женщина ты не моя.
но ты мой крест
и давление в тысячу атмосфер моего сожаления.