At the local airport for domestic traveling
Thunder clouds are hanging low, darkening the sky.
Baggage check-in queue appears endlessly unraveling,
Too much baggage follows those who are yet to die.
Moving forward by one step, as the queue routinely would,
I'm in nineteen forty two, in the distant lands
By the town of Vinnytsia, in warm August, in the wood,
By the trench where on the edge my grandfather stands,
Where, a little weightless bird, my grandmother finally
Chances something out of turn, desperate, somehow
Shoving her engagement ring in the guard's hand pleadingly,
Let it be not afterwards, but together, now…
You will check your suitcase soon, hang for just a little while.
It's a stuffy, idle wait in the crowded hall.
You are powerless, my dear, swearing vengeance is futile
On millennia, decades, any years at all.
It has barged into your life, this disastrous, fateful queue.
Be wherever - pain and fear permeate you still.
They're too smooth, those grassy hills in the forest meadow's dew,
It's too fresh, the grass that grows on the forest hill.
Well, the airplane is small, local flights are short, I guess.
With the raindrops on the glass, thunderstorms moved through.
Underneath you lie the steppes, bitter wormwood, bitterness,
And above, the evil dark closes in on you.
It is simply your whole life - darkness, thunder, and the queue.
And departing for the place where no light will shine,
I shall whisper, one last time, to my daughter: now it's you.
I'm the last one. It's your turn. You are next in line.
***
Небольшой аэропорт. Внутренние линии.
Невысокий горизонт в тучах грозовых.
Очереди сдать багаж длинные-предлинные,
слишком много багажа у еще живых.
На коротенький шажок очередь подвинется,
я шагну и окажусь там, в сорок втором,
в теплом августе, в лесу, в городке под Винницей,
где еще стоит мой дед над песчаным рвом,
там, где бабушка моя, птаха невесомая,
нарушая свой черед самый первый раз,
обручальное кольцо полицаю всовывает,
чтоб не после, не потом, а вдвоем, сейчас...
Духота и маята в тесном помещении,
через несколько минут сдашь свой чемодан...
Ты бессилен, милый мой, не бывает мщения
сотням лет, десяткам лет, и любым годам.
Эта очередь бедой в жизнь твою продавлена,
где б ты ни был - за тобой боль ее и страх,
слишком ровные бугры на лесных прогалинах,
слишком сочная трава на лесных буграх.
Невеликий самолет – внутренняя линия,
вот и капли на стекле, началась гроза.
Под тобой качнется степь, горькая, полынная,
над тобой сомкнется тьмы злая полоса.
Это просто жизнь твоя – тьма, гроза и очередь.
Улетая навсегда в темные края,
напоследок прошепчу, улыбнувшись дочери:
- Я – последний. Ты за мной. Очередь твоя.