- Лимит исчерпан, говорят,
Твоей бродячей, глупой жизни.
Чем водку столько лет хлестать,
Ты лучше бы служил Отчизне.
- И что ответил ты врачам
На этом самом медосмотре?
- Да ничего, я промолчал.
Там диалог не предусмотрен.
Они мне выдали талон,
Чтоб я помылся забесплатно.
- Давали б там одеколон,
А то на улице прохладно.
Не понимают, чудаки,
Что мы не пьём, а душу греем.
Страдают наши мужики,
Но их никто не пожалеет.
Вот я – бездомный музыкант,
А ты – художник на приколе.
Не нужен наш с тобой талант,
Когда он ничего не стоит.
- А знаешь, доктор в чём-то прав…
- Какой он доктор, - докторишка.
Такой же хлыщ, лет пять назад,
Сказал, что мне настала «крышка».
А я поверил, дуралей,
Бежал в смятении из дома,
Не пощадил родных людей,
И всё спустил на баб бедовых.
Потом вернуться захотел,
Но для жены своей я помер.
Она, в присутствии детей,
Сказала, что меня не помнит.
Я в замешательстве стоял,
Затем, в запальчивости дерзкой,
Её ударил и назвал
Старухой, сводней, жабой мерзкой.
- Погорячился ты, браток.
Между родными так бывает.
Поверь, через короткий срок
Тебе бы всё простила Рая.
- Легко тебе так говорить, -
Один, как перст, живёшь на свете.
Семью я должен был кормить.
Что, если голодают дети?
- А ты отмойся до бела,
Оденься в чистую одежду.
И может быть она тогда
Оттает, даст тебе надежду.
- Ещё чего, пускай сама
Ко мне на разговор приходит.
Ты не забыл, как принялась
Она скандалить при народе?
А мы стояли у метро
С тобой, и «третьего» искали.
Не говорили ничего,
Её, вначале, не узнали.
И это Райка начала:
В припадке ярости забилась
И Нинке рыжей в глаз дала,
А Надьке в волосы вцепилась.
- Она не знала про тебя,
Что ты не водишься с такими.
Случайно Нинка подошла,
В своём ободранном бикини.
- Теперь обиделись на нас
Все наши девушки, навеки.
Раиса их втоптала в грязь.
Они же – люди, человеки!
- А мне обидно за тебя, -
Не за Раису и подружек.
Прощают прошлое, любя.
Ты столько лет был верным мужем.
Ну, оступился, ничего,
Всё порастёт травой полынной.
Ты им – родное существо,
Страдалец, мученик невинный.
- Да, говоришь ты хорошо.
В святоши метишь перед смертью?
Тебя пошли, ты бы пошёл,
Моим письмо неся в конверте.
Но только это ни к чему,
Я потерял моральный облик.
Скорее попадём в тюрьму,
И там с тобою сгинем оба.
- Я попытался, как умел.
Ну, ладно, не сложилось, значит.
Такой у нас с тобой удел:
Никто о смерти не заплачет.
Как птички Божии, опять,
Летать мы будем на свободе,
И пищу для себя искать
В помойных ямах, при народе.
***
И побрели вдвоём они, -
Богемы жалкие осколки.
Брезгливо отвернулись мы
И словом обменялись колким.
А может стоило спросить,
Как им помочь, не обижая.
И им бы захотелось жить,
Себя как прежде уважая!