Была ночь в канун Рождества.
Словно ночь на краю тишины.
Опустели на лавках места,
Деревья казались большими —
Казалось, что пальцы гиганта
Сжимают померкшее небо.
И где-то уснувший Данте
Пространство оставил и время.
Воцарилось молчание, только
Крик. Вдалеке плакал он —
Младенец. Он плакал так горько,
Словно мрачный привиделся сон.
Он кричал так истошно в снегах.
Он рыдал. А я шёл сквозь метель,
И я слышал в том плаче страх —
Он боялся своих сновидений.
Словно ручки не мёрзли от снега,
А пронзались сухими гвоздями.
И черная тень от креста аптеки
Возвышалась над всеми тенями.
Было тихо вокруг. Только плачь.
Он звучал из глубин остановки.
Ветер носился: жестокий палач
Выискивал голос ребёнка.
Он лежал на руках незнакомки
В глубине шерстяной пелены.
Она глаз не сводила с ребёнка
Два лица среди снега и тьмы.
В этом гроте заснеженном было
Так холодно, мрачно и жутко.
Беспокойно, черно и сыро
Словно в логове или желудке.
Она взгляд подняла на меня.
Как в алмазной короне — в снегу.
Мрачнее ночи, но ярче дня —
Живое с живым в гробу.
Кружилась вокруг зима,
Только крик. Новой жизни звук.
Из метели, тележкой гремя,
Старичок подошел. И вдруг
Ребёнок затих. Подошёл ещё кто-то.
Бородатый и в шапке до глаз.
И внутри этого мрачного грота
пятеро стало нас.
Ребёнок заплакал и слёзы
Матери каплями — в снег.
Ударили вновь морозы
В наш холодный и темный ковчег.
Протянул тогда старец перчатки
незнакомке. Доброе сердце!
«Холодно, как на Камчатке!
Наденьте. Вам нужно согреться…»
Тогда подошёл кто-то в шапке
И шарф протянул очень робко.
«Накрой его красные лапки,
Заболеет ещё мальчонка».
Я смотрел как дыхания дымок
Опаляет ей лоб. И вдруг
Старик прошептал: «ну дай бог,
Согреется маленький дух».
В мрачном чреве горит сигарета,
Зазывая всех страждущих к нам.
При отсутствии яркого света —
Веришь звуку, а не глазам.
Но довериться звуку, как глазу
Пожалуй нельзя, ведь это
Может быть глупо и даже опасно.
Но в черной груди остановки
Ни голоса, ни света! Сигарета.
В голове лишь крик ребенка
И строки Нового Завета…
7 Янв. 2023