Нет, в глубине зеркально-тёмных вод,
куда не проникает отблеск света,
есть тоже свой печальный хоровод,
холодный вздох ослепшего предмета.
В разрушенной часовне тишина,
и стены мхом серебряным обвиты.
Здесь сочиняет в сумраке душа
мышей летучих точные орбиты.
С тобой мы тоже движемся во тьме,
и тайны плоти в нас подозревает
всё то, что лишь подсказывает мне -
там на руинах осень полыхает.
Последний раз на воздух, на пожар бы:
кленовых листьев пляшут языки.
У смерти крыльев нет, у смерти жабры -
глубоководной рыбы плавники.