Несколько предварительных слов от автора:
Эпиграфом к данному стихотворению стали бессмертные строки из щедевра Михаила Юрьевича Лермонтова, однако в данном стихотворении присутствуют отсылки к некоторым знаковым творениям и других великих поэтов, моих Учителей в поэзии – Александра Сергеевича Пушкина («Цветок», «Осень»), Сергея Александровича Есенина («Пускай ты выпита другим…»), Владимира Семёновича Высоцкого («Прерванный полёт», «Один музыкант объяснил мне пространно…»), а также к прекрасной песне моей любимой певицы Анны Герман «Жар-птица» (примечательную тем, что после смерти великой исполнительницы автор, композитор Владимир Газарян не доверил больше никому исполнение этого чудного произведения. Оно так и осталось исключительно «германовским». Это пояснение важно для понимания отсылки именно к этому произведению и исполнению – не только к его «лучезарному» названию).
Фото к данному стихотворению – очень запавшая мне в душу работа моей лучшей подруги, талантливого фотографа Анастасии Головиной. С моей точки зрения, это фото очень отражает основной характер, пронзительно-светлую глубину этих вдохновенных строк – вянущий листок на ярком сочно-зелёном фоне вечнозелёной хвои. Большое спасибо Насте за это фото, за разрешение опубликовать его с моим стихотворением!
Эпиграф:
«Боюсь не смерти я. О нет!»
(М.Ю.Лермонтов)
Боюсь не смерти – нет! – совсем не смерти,
Не погрузиться в вечные во сны…
Боюсь, что не увижу, больше Свет я -
Волшебный Лик любимейшей Весны!
Боюсь, что соловьиный хор Удачи Певчей
Меня не позовёт сквозь Стынь Зимы! –
И неприкаянные моей Музы плечи,
Стремительно-летучий их покой уж не облегчит
СуЕтность дней, а в их заоблачно-беспечность
Я больше не занежусь, Сын Земли!..
Что Музы лик моей – мечтательно-незримый –
Могильную! – незримость обретёт…
И что любимой Женщины Взаимность,
Вдруг потеряв мою ручную соловьиность,
Моих стихов олучезаренно-невинность,
Миру прохожему ненужная – картинно,
Сложив в котомку свои крылья, побредёт…
Жалею, что с друзьями милыми не встречусь,
И не смогу я Словом души их согреть! -
Боюсь утратить я душевный тёплый вечер,
Несметно-искренние, доверительные речи,
А вовсе – не в кромешных сумерках сгореть!..
Боюсь я больше не предаться с чистым сердцем
Бумаги чистому невинному листу…
Не причаститься хоть чуть-чуть – к Поэзии вселенской,
И, как бы так сказать, - к Невинности нетленской, -
И не творить, и не творить Живую Красоту!..
Боюсь ещё, что в праздных райских кущах –
Без надобности! – злак поэзии живой…
Хочу я быть неистово-живущим! -
И даже в книгах для досуга, вездесущий,
Ищу обетованный свой - кипящий свой - покой!..
Из Жизни в Жизнь хотел бы! Из Трудов – в Труды!..
И чтоб попутно гансовский Оле-Лукойе
Иль гоголевский пасичник Панько Рудый
Меня – Страною Вымысла! – вели к Мечтам Покоя…
Коль уходить, то только по заветам светлым
Своих Учителей великих – но не в дом-музей! –
Любвеобильностью доросши – надсонетной –
До Братьев их духовных, до – Друзей!...
Нет, не цветком лежать – хотя бы даже
На – пушкинских! – листах об Осени – прекрасно-чахшей…
Нет – в «нежеланный и заслуженный покой»
Уйти иль странником - ни разу «сердцем не солгавшим»,
Иль – вдохновенным «слога чистого слугой»!..
А за спиной – нетающей Поэзии сиятельны равнины
Пусть миру дарят свой пушисто-мягкий, - тёплый! – снег…
И пусть муллы, священники, раввины
Единый Божий гимн тогда споют вослед!..
Иль – лучше нет! – пускай распевный Свет струится
Весны – всей окрылённостью своей – земной!..
Пусть Жизнь бессмертная безудержно стремится
Подпеть собой чудесную «Жар-птицу»,
Что Анна Герман спела – Вешнею Зарёй! –
Нет, нет – не спела, – Песнь вне смерти длится! –
Я слышу вновь тот Голос Жизни над Землёй!..
И я пишу всю жизнь для Жизни! – не для Смерти!..
Для – этой – Жизни, вовсе не для – той!..
И не хочу так - умирать! - так верую
Я в эту Жизнь – кипяще-пируэтную,
Дарящую слепящие букеты –
Любви, Трудов, да и Проблем – букеты!..
Не верю в Смерть я! – Верю в Беспросветность,
В Уход Самозабвенно-Беззаветный…
Но я в свой час ухода с Родины-Планеты, -
Живущий я! – хочу не кануть в Лету, -
Хочу разлиться самому чернильной Синевой!..
Иль слиться – гласно! – с розовеюще-немой
В своей мятежности – есенинской Зарёй!..
(13, 16, 17 сентября, финальная авт.ред. – вечер 18 сентября)