Во мне ты видишь осень поутру,
Когда последний жёлтый лист в ветвях
Трепещет, замерзая на ветру,
Где раньше пел сладкоголосый птах.
Во мне ты видишь солнечный закат,
Что тускло освещает небосклон,
Ночь тёмная готовит свой захват,
Чтоб властвовали с ней покой и сон.
Во мне ты видишь отблески огня,
В золе остатков юности моей,
Где должен он угаснуть для меня,
Под гнётом грусти всех прошедших дней.
Ты это знаешь, и сильней теперь
Твоя любовь пред близостью потерь.
Оригинал и подстрочник Шаракшанэ:
That time of year thou mayst in me behold
When yellow leaves, or none, or few, do hang
Upon those boughs which shake against the cold,
Bare ruined choirs, where late the sweet birds sang.
In me thou seest the twilight of such day
As after sunset fadeth in the west,
Which by and by black night doth take away,
Death's second self, that seals up all in rest.
In me thou seest the glowing of such fire
That on the ashes of his youth doth lie,
As the death-bed whereon it must expire,
Consumed with that which it was nourished by.
This thou perceiv'st, which makes thy love more strong,
To love that well which thou must leave ere long.
Во мне ты видишь то время года,
когда желтые листья, -- их или нет совсем, или мало, -- висят
на трясущихся от холода ветвях, --
оголенных разрушенных хорах, где недавно пели сладкоголосые птицы.
Во мне ты видишь сумерки дня,
который после захода солнца угасает на западе;
его быстро забирает черная ночь --
второе "я" Смерти, все опечатывающая покоем.
Во мне ты видишь сияние такого огня,
который покоится на золе своей юности,
как на смертном ложе, где он должен угаснуть,
поглощенный тем, что его питало.
Ты это постигаешь, и это делает твою любовь сильнее,
заставляя любить преданно то, что ты должен вскоре потерять.