А горе металось и строжило лица
родных и чужих в малой тихой станице.
Сближало людей и сознанье кроило
и было лекалом и страшным мерилом.
Казалось, иссякли у матери слёзы,
предчувствие встречи сердечко морозит.
Да только уже ни чего не исправить,—
у каждой судьбы свой закон, своё право.
Недавно сменил сын на берцы кроссовки,
одел камуфляж вместо модной толстовки …
А лет ему было немного за двадцать,
и с жизнью совсем не логично прощаться.
Но горе бежало по улицам вестью,
что едет в станицу сосед … "грузом двести".
У многих в глазах встали слёзы печали,
ведь люди к себе эту боль примеряли.