огрызки

 
Луна потёртою подковкой, как сахар в чёрном молоке
Подтаивает,  ветер ловкий на самом древнем языке
Шипит в готовящейся слиться листве на пальчиках ветвей.
А я, уставший материться, все идиомы  на хорей
Меняю, вырвавшись наружу из пережИтого вновь дня,
В котором будущую стужу  с процентом спирта разводя,
Смотрю на родины огрызки, где запах злой на рубежах,
Где допивая яд английйский, живут друг с другом на ножах.
Где, потеряв все берега, интрижки мутят феодалы,
В делёжке потной пирога, а плебс  из ящиков хоралы
Сосёт о святости вождей и светлом будущем с победой.
А жёны с фронта ждут вестей, молясь. А вдовы в мире этом
Один оставшись на один с подушкой мокрой и солёной,
Внутри своих горящих льдин тоски и боли многотонной
Находять крошки от тогда, где он любил и улыбался.
Пока в дом не пришла беда. Пока пробит не оказался
Железом. И теперь землёй родной становится неспешно.
 Двухсотый тысячный герой хромой истории кромешной.
9.29. 22.9.23 СРВ З