«Познай себя!» — раздался хриплый,
Но приятный, голос рядом,
Так неожиданно, что Грэй чуть вздрогнул.
Повернувшись взглядом,
Он увидал высокого мужчину,
Тощего, в плаще, слегка седого,
Но вместе с тем далёкого от старости,
Но всё же и не молодого.
Стоял мужчина тот чуть позади от Грэя,
Словно между дел,
Но как, а главное когда он появился,
Юноша заметить не успел.
Мужчина сделал шаг вперёд
И, поравнявшись с ним, встал справа,
Кивнул на зеркало, стоявшее по центру зала,
С бронзовой витой оправой.
То зеркало высоким было и могло бы отразить,
Отметил Грэй деталь,
Повозку вместе с кучером на козлах,
Устремлявшим взгляд свой сверху в даль,
Но самым примечательным в том зеркале,
Увы, был не его размер большой,
А то, что в бронзовой оправе в виде лоз
Овал поверхности пустой
Не отражал в себе ни Грэя, ни мужчину,
Что рядом с ним у зеркала стоял,
При этом отражая каменные стены и с десяток ламп,
Что светом освещали зал.
«Познай себя! — мужчина повторил свои слова
И указал своей рукой
На буквы крупные, что были на оправе зеркала,
Те буквы меж собой
Объединялись в пару слов,
Точнее: «TEMET NOSCE». — Это на латыни,
Когда-то это был достаточно живой язык,
Но, к сожаленью, мёртвый ныне».
«Вы говорите, мёртвый?» —
Грэй на незнакомца снова посмотрел,
Но тот стоял, не отрывая взгляд от зеркала,
Как будто, как и прежде, между дел.
Лицо его наполовину было скрыто капюшоном,
Что скрывал собою пару глаз,
Но низ лица — нос, губы, бороду и подбородок —
Было видно хорошо, как раз.
«Да, на латыни раньше говорили
Целые народы в самых дальних уголках, —
Мужчина тяжело вздохнул, —
Теперь же мало, что от них осталось, только прах.
И мало, кто теперь на этом языке умеет говорить,
Хотя б чуть-чуть, слегка».
«А вы умеете?» — сорвался вдруг вопрос
У Грэя прямо с языка.
«Совсем немного… но не больше,
Чем нуждаюсь для работы я своей».
«А кто вы по профессии? Вы врач?» —
Вдруг вспомнил юноша, что у врачей
Преподают латынь в их альма-матер,
Он об этом слышал ещё в школе.
«Бывает, что врачую, — незнакомец улыбнулся, —
Пару раз в неделю, но не боле.
На самом деле у меня профессий много,
В некотором смысле, я бы так сказал».
«Должно быть, долго и усердно вы учились», —
Грэй затылок почесал.
Сам он студентом был, и не сказать,
Что он любил учёбу, страсти к ней он не питал,
Как молодые люди, что он каждый день
В соседней с домом книжной лавке наблюдал.
Хоть был у них немного неопрятный вид,
Глаза у них всегда от радости горели
При виде новых выпусков «Научного прогресса»,
Выходившего к концу недели,
А руки начинали в суете дрожать,
Боясь в карманах нужной суммы не найти,
Чтоб этот выпуск поскорее прочитать,
Но для начала, как положено, приобрести.
Грэй был далёк от этого
Он более практично относился к обученью.
Учеба для него была не самоцелью,
А лишь промежуточным решеньем,
Чтоб перейти от нищей жизни к большему достатку,
Разрешить финансовый вопрос,
А потому он не совал так глубоко в учёбу,
Да и в целом в книги и журналы, нос.
Но всё же, стоило признать,
У тех людей был смысл жизни — интерес к науке,
А у него и интереса этого, увы, не находилось,
Прозябал он годы жизни в скуке.
И на учёбу он для галочки,
По большей части, приходил, как он считал.
А был ли смысл жить какой-нибудь ещё?
Увы, он не нашёл его, а может даже не искал.
«Всё время, что я существую», —
Хриплый, но приятный, голос в зал его вернул,
И юноша опять на незнакомца, что стоял недалеко,
Через плечо своё взглянул.
«Простите?» — Грэй спросил его, не понимая.
«Всё время, что я существую,
Учусь я. Знание — есть свет, незнание — есть тьма.
Наверно слышал ты пословицу такую?»
«Возможно, вы и правы», —
Юноша на корточки присел и подобрал рукой
Лежавший на полу осколок зеркала,
В котором на него смотрел глаз голубой.
«Вы не находите, что это странно?» —
Юноша осколок зеркала мужчине показал.
«Что именно?» — спросил мужчина,
Капюшон по-прежнему его глаза скрывал,
Под ним блестела только пара точек,
Которые мог видеть Грэй.
«То, что находимся мы в зале,
Но в этом зале нет ни окон, ни дверей.
Здесь нет отверстий в кладке стен,
Мы просто в круглом зале, —
Ответил юноша, взглянув по сторонам, —
Но как-то же сюда мы, в этот зал, попали?»
Грэй сделал паузу в своей речи,
От мужчины объяснений ожидая,
Но тот лишь промолчал,
Как будто полностью развить ход мысли позволяя.
«Мы в центре зала, — юноша продолжил, —
Перед нами зеркало стоит,
Мы перед ним, но наших отражений в нём не видно,
Только общий вид
Того, что позади нас —
Вижу в зеркале я стены и от ламп на этих стенах свет.
При этом в нижней части зеркала есть трещины,
И там кусочка нет.
Зато в руках моих кусочек,
Что поднял я с пола. Без сомненья
Я вижу в нём свой глаз,
А если повертеть, то вижу своего лица я отраженье».
«И в этом необычного нет ничего, —
Мужчина снова улыбнулся
И, подойдя поближе к зеркалу,
К его поверхности рукою прикоснулся, —
Но ты не замечаешь целого,
И лишь деталям придаёшь значенье,
Ты видишь лишь поверхность,
А та суть, что скрыта ею, ускользает, к сожаленью».
«И в чём же суть?» —
Грей посмотрел на зеркало перед собой.
«Суть в том, что смысл есть, —
Ответил незнакомец, — в жизни, и причём в любой.
И даже если он не очевиден,
Как круги от камня на поверхности воды,
И скрыт метровым слоем ила, он всё же есть.
Но, к сожалению, его увидеть не старался ты, —
Мужчина две руки скрестил
И покачал своею головой устало, —
Жизнь, что прожил ты,
Для тебя подобна этому большому залу,
В котором, как ты правильно заметил,
Нет ни окон, ни дверей, ни выходов, ни входов.
Нет выхода из состоянья этого,
В котором пребываешь ты в любое время года.
Ты видишь свет, но тусклый он,
Как лампы те, что освещают стены зала.
Ты видишь блоки из камней
И стену, у которой нет конца и нет начала.
При этом ты не видишь,
Что стена скрывает за собой,
А главное — не хочешь видеть».
«Но как возможно видеть то, что за стеной?»
«Ты даже не пытаешься, —
Мужчина усмехнулся и качнул своею головой, —
Ты принимаешь стену как препятствие,
Как данность бытия, что существует пред тобой.
Как абсолютное во всём препятствие,
Которое никак, нигде и никогда не обойти.
Таких препятствий было очень много
В твоём жизненном пути.
Ты ищешь отговорки только, и пытаешься
Найти простейший путь из тех, что для тебя видны,
Но путь простейший в данном случае —
Идти, пока стена не кончится, вдоль этой же стены.
Однако, сколько бы ты вдоль стены ни шёл,
Ты не покинешь этот зал,
Ты просто будешь вдоль стены идти по кругу,
Как в ловушке, сам себя в которую загнал.
Идти ты будешь долго и впустую,
Тратя время, тратя жизнь в конце концов на это, —
Мужчина отступил чуть в сторону,
Чтоб юноша ещё раз убедился, отраженья нету, —
Поэтому и в этом зеркале нет отраженья,
Пустота ведь отраженья не имеет своего».
«Но в этом маленьком осколке вижу я свой глаз,
Сейчас смотрю я прямо на него».
«Немногое, что от тебя осталось,
Часть тебя, что в пустоте пока не растворилась, —
Мужчина прикоснулся пальцем к зеркалу,
Его поверхность рябью вдруг покрылась, —
Что есть осколок зеркала,
В сравненьи с зеркалом, что мы имеем целиком?
Что есть в сравненьи с жизнью
Лишь возможность жить, но не сейчас, потом?»
«Я вас не очень понимаю», —
Юноша поближе подошёл, рукой осколок сжав,
Не понимая до конца, во сне он
Или всё, что происходит рядом, это явь.
«Нет отраженья в этом зеркале,
Поскольку жизнь твоя, как это зеркало, пуста.
А если нету отраженья, то предмета тоже нет.
Понятно это и ребёнку, эта истина весьма проста».
«Хотите вы сказать, что меня нет?» —
Грэй, испугавшись, заглянул под капюшон,
Скрывающий лицо мужчины.
«Что значит есть, по-твоему?» — ответил он.
Мужчина руку протянул к осколку,
Что в руках своих держал застывший Грэй,
Как связь последнюю меж ним и миром:
«Не волнуйся и не бойся, дай осколок сей».
Грэй покачнулся чуть назад,
Хотел было прижать осколок посильней к груди,
Однако, руки сами разогнулись
И отдали тот осколок незнакомцу впереди.
Не долго думая, тот к зеркалу поднёс осколок
И его в поверхность зеркала, как в воду, погрузил.
Ещё мгновенье и рисунок ряби,
Покрывавший всю поверхность зеркала, застыл.
На месте, где отсутствовал кусочек,
Рябь, как и в других местах, из ниоткуда появилась.
И тут же гладким стало зеркало,
В его поверхности фигура Грэя отразилась.
А вместе с ним в том зеркале
Мужчина в капюшоне отразился, рядом что стоял.
«Жизнь человека хрупкая порой,
Как это зеркало, — с улыбкой он сказал, —
Одно лишь действие неосторожное
Способно зеркало разбить, и жизнь прервать.
Опасней только, если жизнь твоя становится пустой,
И отраженье в зеркале вдруг начинает пропадать.
Ведь, если нету отраженья, как я сказал,
И самого предмета тоже нет.
Не может жизнь существовать без смысла,
Как не может быть без отраженья в зеркале предмет.
Но если ты не видишь этот смысл вдалеке,
Тогда имеет смысл присмотреться рядом.
Запомни, Грэй, что пустота опаснее всего!» —
Сверкнул мужчина в капюшоне снова взглядом.
«Но кто вы? И откуда знаете вы, как меня зовут?» —
Грэй посмотрел на пол, потом опять глаза поднял,
Чтоб посмотреть на незнакомца, но исчез тот,
Словно рядом с юношей он вовсе не стоял.
И даже в зеркале исчез двойник его,
В нём отражался только юноша и стены зала.
Грэй подошёл и заглянул за зеркало,
Быть может зеркало собой его скрывало.
Но и за зеркалом Грэй не увидел никого.
Вдруг прозвучал знакомый голос где-то позади,
Который он не спутал бы ни с чем другим:
«Грэй, что с тобой?» Он обернулся: «Погоди…»
Но тут же спохватился, осознав,
Что перед ним в распахнутом пальто была она,
Хорошая знакомая и одногруппница, Лили,
Рыжеволосая девчонка, что была совсем юна.
Она смотрела на него глазами цвета кофе,
И при этом удивлённо улыбалась,
К груди прижав руками две большие книжки.
Грэй спросил: «Ты как здесь оказалась?»
Потом он снова посмотрел на зеркало,
Которое по-прежнему стояло рядом.
«Я потеряла из виду тебя и начала искать,
И вот зашла я в магазин…» Грэй удивился взглядом.
«Но как же каменные стены, лампы,
Этот тусклый свет, что освещает помещенье», —
Он посмотрел по сторонам и замер,
Удивившись, не закончив предложенье.
Он в магазине был, вокруг стояли стеллажи,
И люди копошились среди них, одежду подбирая.
На кассе лысый продавец рассчитывал людей,
На счётах мелкие костяшки по рядам передвигая.
А рядом с ним стоял мужчина
Ростом в метра два и с длинной бородой,
В одной руке держал пакет с вещами он,
Ища в кармане кошелёк другой рукой.
Две тонкие, как спички, девушки
Чуть в стороне у стеллажей стояли
И спорили, какая блузка лучше подойдёт
Под юбку, и руками в воздухе махали.
«Простите, зеркало вам нужно?
Или вы закончили смотреть на отражение своё?» —
Вдруг сзади прозвучал писклявый голос
Подошедшей дамочки, Грэй взглядом осмотрел её.
«Да, я у вас спросила, юноша, —
Та пробубнила, увидав вопрос в глазах, в ответ, —
Вы ведь не меряете ничего?»
Грэй почесал затылок и сказал: «Да вроде нет».
«Тогда позвольте, зеркало мне нужно», —
Дамочка протиснулась меж юношей и мужичком,
Который долго взгляд водил по ценникам
На полке между зеркалом и небольшим окном.
Грэй отошёл от зеркала подальше,
Уступая дамочке пространство перед ним.
Она лишь недовольно фыркнула:
«Поразвелось, однако, здесь мужчин…»
«Ну что стоишь как вкопанный? Пошли,
И так на поиск книжек время потеряли», —
Лили схватила Грэя за руку, не выпуская книжки,
И они на выход вместе побежали.
Как оказался он вдруг в магазине,
А до этого как он вообще в торговые ряды забрёл,
Не мог он вспомнить, ну ни как,
Да и вообще, как всё начало дня провёл.
Он часто заходил сюда по возвращении домой,
Когда он брёл по улочкам вечерним.
Здесь было много лавок — продавали книги,
Разную одежду, кофе, сладости, печенье.
Но как он оказался тут? Когда?
Куда пропал тот зал и незнакомец в нём.
И было ли всё это наяву,
Иль это было просто наважденье, странный сон.
Он вспомнил снова незнакомца,
Что под капюшоном от плаща лицо своё скрывал.
И в мыслях снова пронеслись его слова
О смысле жизни и о пустоте зеркал.
«Но если ты не видишь этот смысл вдалеке,
Тогда имеет смысл присмотреться рядом.
Запомни то, что я сказал, Грэй Остин, пустота опаснее всего!»
Грэй осмотрел Лили, что впереди шла, взглядом.
И наконец отбросив мысли в сторону,
Что холодили душу как кошмарный сон,
Он шаг замедлил, даже не заметив это,
А потом и вовсе встал на месте он.
Он улыбался, а его знакомая стояла,
Улыбаясь тоже. «Что с тобой? —
Она спросила у него. —
Сегодня ты какой-то сам не свой».
Он продолжал стоять и думал,
Задавая про себя себе вопрос один.
Лили, о как она красива.
Почему она ходила всюду с ним?
И почему не замечал её он раньше?
Ведь они частенько вместе в городе гуляли,
Как и теперь, держась руками,
Средь торговых лавок и рядов стояли.
«Что почему? О чём ты?» —
Её голос прозвучал и возвратил его назад.
Он понял, что сказал вопрос свой вслух,
И опустил, краснея, взгляд.
«О чём ты говоришь? — она спросила вновь. —
Сегодня ты весь день как будто сам не свой,
Обычно хмурый, ходишь без улыбки,
А сейчас в глазах как искры из трубы печной.
И светишься, улыбка на лице, —
Она шагнула ближе, — ты не захворал?»
Она хотела лоб его пощупать,
Но он руку в воздухе своей рукой поймал.
«Со мной в порядке всё, Лили», —
Ответил он. «Тогда случилось что?» —
Она спросила у него. «Не важно».
Та посмотрела с капелькой укора на него,
Как будто бы скрывал он что-то,
Позабыв про дружбу, как про сон,
Она спросила: «Что же важно?».
«Ты», — ответил, улыбаясь взглядом, он…