В небе носятся облака пеной мыла,
Под колесами ездока тракт дождем размыло.
Расступилась под гребнем косым проседь,
Заиграла красками золота осень.
- Наконец, дождалась! - С плеч долой лохмотья!
Расцвела подсолнухами Авдотья,
Впопыхах расписной сарафан натянула,
Помахав платком, в окно упорхнула.
- Ты, мой суженый? Мой король? -
(вместо «ми» неуверенно «фа бемоль»).
- Это, ты, блистаешь в парке багрянцем,
Похваляешься спелостью померанца?
В киновари разбрызганной акварели
Свиристель перепутала звуки трели,
Все на откуп отдав хлюсту-сквозняку,
Вместо свычного «Свирь-рь-рь», беспутным: «Ку-ку».
Опьяненные буйством окна тысяч квартир
Потеряли (б)ликуя ориентир
В небрежение знаков запятыми да точками
Аплодировали стоя до одури форточками
Радуга бельевой веревкой провисла,
Утопив в пруду дугу коромысла,
Преминув возникшей структурой орнамента
Силикат покрылся, рдея, керамикой.
- Не спеши. Дай взглянуть на тебя. По-о-сто-о-о-й! -
В укоризне молва шелестела листвой,
А мечта, воспарив высоко-высоко-о-о-о -
Камнем вниз. Убежало с плиты молоко.
Неохотно перо скрипит фразой избитой -
Грезы пали, разбившись о быта корыто.
В черно-белых клетках - игры без правил,
Взаперти короля видно кто-то оставил.
Паучок, завидя, подобье снежинки,
Оборвал, свел в пучок концы паутинки,
Вскинул, затянув авоську потуже,
На плечо, унося заблудшие души.
Дирижерским жестом - взмахом метлы
Клин взметнулся, кликнув прощальным «курлы»,
Устремившись к паденью звезды безымянной,
Лунный лик слезой омочился багряной.