Подлинный страх, как-то связанный с физикой головы, неожиданно восстаёт в момент явленной истерии, столь сумбурной и обострённой, столь трепетной, — определённо, тщетной (и убегает её вода), но следующий бешеный акт уже на очереди, и я не могу удержаться, я буду бить, — хотя каждый из элементов по-прежнему сохраняется в сокровенности. Итак, масса яда укрыта в нас — это россыпи и букеты зла, — но в глубине себя я иным способом всё же чувствую нечто предвосхищаемое, заключающее в себе эту тягу, смутное изъяснение которой я и сейчас не осмелился бы никому доверить, равно как и всякого рода варящееся в себе томление, благодарная тяжесть своих миров. Когда я вышел на улицу этим мрачным утром, в небе висело предупреждение, может быть, извещение о некоем факте будущего (но не о содержании), и в нём озарение, может быть, — что ж, надо пробовать, и теперь постарайся смотреть внимательно, быть сейчас.
Но всё рассматривается сквозь призму вращающегося чего-то: мыслей, фактов, декларативных манифестаций, — беспокойно роятся, сколь бы ни были заявляемы. (А ледяная тревога тревожит и закипает во мне на своём непрерывном максимуме, и как мёд мне её тоска без отдыха.) Публично раскрыта, обнажена воспалённость сердца, где связки, казалось, взорваны.
Так гряди, долгожданное искупительное страдание! — Не за изъян материй данного автомата с весьма произвольной выдачей, но за сладостный акт разврата верхновного карнавала; приди, когда чёрные сумерки упадут и лягут. Вот звучит приговор судьбы, пламенно громыхают чьи-то биологические часы, их страх; и странное чувство стекает вниз по ветхому позвоночнику. — Вечная боль похожа на сложное предложение, заклиненное вытянутостью своих структур, однако сквозь это пролонгированное тошнотворение оно практически возжигается, и лишь миг ему до арктического септета.
Тем не менее, трапезе, даже столь щедрой и восхитительной, когда-нибудь должен быть подведён итог, — но итог не смерть, ведь итог лишь с тем, чтобы ткань сновидения обновилась: нить её зарождается, в спешке живёт свою жизнь искони, затем растворяется и твердеет в пальцах ежемгновенно, так указывая на неизбывность противоречия в жерновах механики; — для нас же открыта одна возможность: узнаем себя, раздвигая мир, через первооткрытие островов, которые долго, так долго грезились столь потребными; и здесь кажется, будто Авалон лишь на малую пядь земли от нас.
28 сентября, 2023 год.