Постарела моя деревенька.
Поседели тесовые крыши.
Ворота покосились маленько,
Детский гомон уж боле не слышен.
У колодца бабьё не судачит,
Тракторист в борозде не пылит.
Дурачок на палке не скачет,
На завалинке дед не сидит.
Мужики не курят махорку
Ввечеру в ожидании стада.
Всё скукожилось, сникло, прогоркло.
Ни рассвет, ни закаты не в радость.
У заброшенных изоб глазницы
Пустотою своею пугают.
Пожелтели у "Правды" страницы -
Их давно уж ни кто не читает:
"В сельском клубе была дискотека -
Из кладовой упёрли баян...
От настойки, с прилавка аптеки,
Конюх Сидор опять в драбадан.
Схоронили вчера агронома.
Никудышный был, жадный мужик.
Частный собственник тырит солому,
Растащили колхоз "Большевик".
В сельсовете проводит собранье
Председатель - по слухам хапуга.
Перечислил свои он старанья
И свои же былые заслуги -
Надоили, скосили, спахали,
Всё засыпали в закрома.
Про падёж скота? - не слыхали.
Врут безбожно, что тащат корма".
Было дело, были события.
Жизнь текла своим чередом.
Эй, вы где, коммунизма строители? -
"Строим прочный, вместимый дурдом!"
* * *
В забытьи деревенька-старушка.
Ну как есть в летаргическом сне.
Я шепчу ей тихонько на ушко
Правду горькую, ну как по мне -
"Спишь, поди? окстись, старуха!
Какой колхоз, какой баян?
Уж мы по чем, а по разрухе -
На сто процентов выполнили план".