***
– Распродан по частям вишнёвый сад
и дом его не крепость, а халупа:
он сам в своих несчастьях виноват,
ему сочувствовать смешно и глупо.
Без разницы он сват твой или брат,
пусть сам свои зализывает раны, –
таков времён новейших постулат:
живут всех дольше в мире истуканы.
Бездушия сверкает фейерверк,
в большой цене звериная харизма.
Плачь, никому не нужный человек,
лей слёзы на могилу гуманизма.
***
Дробью вновь исходит сердце,
словно старый барабан.
Если пристально вглядеться –
мир – нелепейший обман.
Мифов, сказок и преданий
еле теплятся огни.
Наших тайных ожиданий,
смерть, хоть ты не обмани.
***
С тоской расстаться не получится,
надежду по́ ветру развей,
она надёжная попутчица,
не предающая друзей.
Мы с нею давние приятели –
годами дружим на износ,
дотошные самокопатели,
под грёз попавшие гипноз.
Спой о зелёном мне оазисе
моя высокая тоска,
луч света во всеобщем хаосе
увидеть дай, хоть вполглазка.
Но у неё в упавшем голосе
мажора явный недобор.
В холодной предрассветной мороси
застыл над строчкою курсор.
***
Мир не шире и не уже –
мир всегда такой, как есть.
Жизнь не лучше и не хуже –
жизнь всегда сейчас и здесь.
И смиренья и насилья
сквозь века сучится нить,
сокрушаться от бессилья –
только Господа гневить.
Но, как ночь рассвет рождает,
так и зло творит любовь
и никто не побеждает,
в землю втаптывая кровь.
Грусть такого симбиоза
до конца в себе носи.
И поэзия и проза –
всё едино в небеси.